Николай Метельский: Удерживая маску [Litres]

Подойдя к противнику, снял шлем.

— Видишь, — бросил я к его ногам пистолет после снятия всех «жизней», — как помогает культура речи. Знал бы ты значение этого слова, не попал бы в такое положение.

— Ты заплатишь за это унижение, — прорычал он, тоже стаскивая шлем и забыв, что нас снимают. Без звука, насколько я знаю, но если кто захочет, тот и по губам прочтет.

— Я готов к войне с кем угодно и когда угодно. Если твой род считает себя высшей инстанцией в этой стране, я готов всех вас убедить в обратном, — черт, жестковато. На эмоциях выдал. Всегда агрился на угрозы в той или иной степени. — Но думаю, твои родители несомненно более достойные и умные люди, а без них ты… — решил я не завершать фразы. Просто развернулся и пафосно удалился с арены.

Надеюсь, когда он подрастет и реально сможет мне как-то навредить, этот малолетний придурок поумнеет. А если нет… Одним трупом больше, одним меньше.

Наверняка можно было решить дело не так «агрессивно», но характер, сформированный осознанием, что ты один из сильнейших в мире, просто так не поменять. И что самое главное — я не хочу его менять.

На променаде по парку Дакисюро меня выцепил старик, представившийся как Хамагури Окахито, и предложил пройтись. Учитывая, что я находился среди знакомых, это был просто повод поговорить наедине.

— Мой внук сказал, что ты бросил вызов нашему роду, — произнес глава клана Хамагури.

— Прямая ложь, — ответил я спокойно. — Я сказал, что готов принять вызов от кого угодно, в том числе и от вас. Не более. Но и не менее.

— Мы проверим, — произнес он размеренно. — Ты так уверен, что Кояма помогут тебе?

— Они не станут этого делать, — пожал я плечами. — Несмотря на ваше мнение, я не их… выкормыш.

— Мы так не считаем, — поморщился старик. — И я приношу извинения за своего внука. Он был несдержан. Советую и тебе гонор поуменьшить.

— Прошу простить, если где-то перегнул палку, Хамагури-сан.

Я гордый, конечно, но не дурак. Похоже, старик не собирается начинать вражду. Во всяком случае, не рассмотрев все нюансы дела.

— Если когда-нибудь Кояма разочаруют тебя, можешь обратиться к нам, — произнес он неожиданно. — К достойным людям у нас соответствующее отношение.

Ага, как же, разбежался. Такой толстый развод как бы намекает, что всерьез он меня не воспринимает. Хотя думаю, он и в подобное развитие ситуации не сильно верит — просто закидывает удочку в возможное и далекое будущее. Так, на всякий случай. Может, вражды он и не хочет, но любви к себе я тоже ему не добавил, а значит, кроме плевка клану Кояма, если я перебегу к ним, он сможет еще и надо мной поизгаляться. Это если у меня реальная причина будет. Если нет, то сначала станет умасливать, дабы с крючка не сорвался, а уж потом…

— Учту, Хамагури-сан, — тихонько усмехнулся я на это.

Если бы не усмехнулся, он бы подумал, что я и правда принадлежу Кояма. Если бы начал объяснять, выглядел бы как школьник-максималист, и все равно не убедил бы его ни в чем. После моей усмешки старик все же изволил бросить на меня взгляд, хотя с тех пор, как мы отошли от Анеко и Райдона, ни разу не посмотрел в мою сторону.

— Смех далеко не всегда продлевает жизнь, — произнес он, остановившись.

Опять? Старик явно намекает еще и на произошедшее с внуком. Я ведь фактически посмеялся над ним.

— Угрозы продлевают жизнь еще меньше, — остановился я рядом с ним.

— В тебе слишком много наглости, юноша.

— А в вас негатива. Улыбайтесь, Хамагури-сан, поверьте — хуже от этого не будет.

— Учту, Сакурай-кун, — произнес он, усмехнувшись.

Дома… ну, у Кояма дома я узнал о забавном моменте, связанном с турниром. Оказывается, за всю его историю только Акено умудрился победить и среди рукопашников, и среди Стрелков. Но он-то был полноценным Ветераном. Так что после того, как Райдон выбыл из турнира, не сумев повторить достижения Акено, я стал единственным претендентом на повторение подобного рекорда. Только вот если у меня получится, повторить уже мой результат вряд ли кто сможет. Можно сказать, я навсегда впишу себя в анналы школы Дакисюро.

Блин, теперь даже раздумывать о сливе как-то некомфортно. Ведь мое имя будет… Ладно, замнем пока.

— Это интригует, — сказал я тогда Мизуки, которая за ужином все это и выдала. — Отличная реклама меня любимого получится.

— Думаю, — заметила она на это, состроив скептическую мордашку, — после того как ты выиграл бой, так и не достав из кобуры собственное оружие, тебе уже не нужна никакая реклама.