Константин Кривчиков: Кремль 2222. Покровское-Стрешнево

И в этот миг раздался негромкий выстрел…

– Ты слышала? – вскинув голову, спросил Тимур. – Кажется, стреляли.

– Мне тоже показалось, – замерев, с тревогой отозвалась Алена. Она сидела около Тимура на корточках, накладывая на его торс повязку. – Я сбегаю и посмотрю?

– Не надо. – Тимур взял девушку за плечо. – Если это Глаша, то она сейчас вернется.

– А если…

– А если стрелял кто-то иной… – Тимур пошарил глазами по полу. – Вон мой автомат. Подай сюда.

Алена подошла к автомату, подняла его и, сверкнув глазами, заявила:

– Я иду в тоннель и смотрю, что там случилось.

– Но…

– А ты сиди здесь. Я не могу выжидать, пока моя сестра находится в опасности.

Тимур приоткрыл рот, собираясь что-то возразить, но девушка не собиралась продолжать препирательства. Взяв оружие на изготовку, она побежала к тоннелю. И уже почти добежала до конца коридора, когда из-за угла появилась Глаша. Держась за стену, она сделала нетвердый шаг и, покачнувшись, свалилась на пол.

– Глаша, что с тобой?! – выкрикнула Алена. Но сестра не отозвалась.

В два прыжка подскочив к ней, Алена наклонилась и мгновенно посерела. Она увидела, что на рубашке сестры в районе живота расплывается багровое пятно, а в его центре виднеется почти незаметная дырочка. Совсем маленькая, заштопать – раз плюнуть. Но если бы эта дырочка была только на рубахе!

– Глаша, не умирай, – попросила Алена, опускаясь на колени.

Она приподняла голову сестры и расслышала, как та прошептала:

– Сергей погиб… Провидение… уходите… карта…

Из уголка рта потекла тоненькая струйка крови…

Они сидели у костра, разведенного в подвале. Точнее, Алена сидела, а Тимур, накрывшись трофейным черным плащом «немого», лежал на еловых лапах. Их нарубила Алена. И костер тоже разожгла она. Потому что Тимур до сих пор чувствовал себя паршиво.

Его знобило. До развалюхи, где они сейчас укрылись, Тимур добрел еле-еле, опираясь на сучковатую палку и плечо Алены. Хорошо еще, что место для ночлега присмотрели заранее, до атаки на лабораторию. Иначе бы пришлось отлеживаться в первых попавшихся развалинах, а то и просто под деревом, дергаясь при каждом шорохе.

В подвале было сухо и даже, при свете костра, уютно. И никакой поганый мут вроде осма не встретил на пороге. Что, наверное, являлось справедливым с учетом испытаний, выпавших на долю Тимура и Алены за последний месяц. И в особенности – за последние сутки.

Покидая бункер, они взорвали вход и теперь были уверены, что никто не пустится за ними в погоню. Значит, как минимум до утра можно отлежаться и отдохнуть. А утром… Утром начнется новая жизнь. На то она и Зона Москвы, чтобы не загадывать наперед.

– Как ты? – спросила Алена. – Вижу, у тебя пот на лице.

– Все будет нормально, – сказал Тимур. – Кровотечение давно остановилось. К утру, уверен, рана затянется. Ты же сама говорила, что на мне заживает, как на крысособаке.

– Даже лучше… Странный все-таки у тебя организм Тим, очень странный. У обычных людей такого не бывает.

Тимур поежился под плащом. Помолчал. И вдруг заявил севшим голосом:

– А я и есть необычный. Может, и вовсе не человек.

– Да ну? Почему ты так решил?

Тимуру показалось, что Алена хмыкнула. Это его рассердило. Он ведь, в некотором роде, решил тайну открыть. И душу. А тут смешки какие-то.

– Зря ты смеешься, – произнес угрюмо. – Это не шутки. Так мне Нави объяснила. Она мне сказала, что я побывал в Поле Смерти и теперь помечен им. Такова воля Провидения. Якобы я должен сразиться с каким-то зверем, чтобы спасти человечество. А зверя может победить только зверь… Не веришь?

– Даже и не знаю, что думать, – спокойно отозвалась Алена. – Вообще-то что-то подобное я уже слышала. Мне сегодня об этом Глаша рассказала. А ей утром по дороге Мэри много чего наболтала – и про Армагеддон, и про Провидение, и про зверя… И даже про то, что ты обещал взять ее в жены.

– Да ничего я ей не… – начал Тимур и, споткнувшись, замолчал. Потом с подозрением спросил: – Ты все-таки смеешься?

– Нет, не смеюсь.

– Тогда почему ты так спокойна?

– А что меня должно беспокоить?

– То, что я не человек. Возможно, не человек. Если я не человек, как ты будешь со мной жить?

«Наивный он все-таки парень, – подумала Алена. – Может, рассказать ему о моей бабушке, которую община признала мутантом и выгнала умирать? Может, успокоится тогда? Или не успокоится? И вообще – разве в этом дело?»

Вслух она произнесла: