Алекс Шакилов: Остроги. Пси-Войны

— Слизни знают, что у Сташева есть оружие. Потому-то им нужен мальчишка, чтобы с его помощью воздействовать на отца? Шантажировать или ещё как?

— В точку, Вилен, в точку. Вот и я о том же. Думал, придушу мальца, когда поймаю, а потом — нет уж, не всё так просто…

Серый, выражая всем своим видом задумчивость, подал голос:

— А где теперь этот парень?

— То-то и оно, что в компании москвича под слизнем. Тот приметный такой: в шляпе ходит и в солнцезащитных очках. И ещё двое с ними: девчонка фигуристая и толстяк. Эти нормальные. В Туле они, опередили меня.

— Что скажешь, родственник? — спросил Вилен.

Серый нахмурился, окончательно превратившись в человека:

— Докладывали мне, что сегодня в начале шестого утра четверо на радиоактивных лошадках въехали в острог. Принимали их мосинцы. И вроде без досмотра принимали. И провели сразу в резиденцию Горбатого. И… — Сергей замолчал, словно раздумывая, говорить или нет.

— Ну?! — нахмурился Вилен.

— В том, который в шляпе и очках, опознали Равиля. Да, я не оговорился. Того самого Равиля.

У Гурбана разом во рту пересохло:

— Ты имеешь в виду…

— Да. — Сергей, племянник Вилена, его правая рука, утверждал, что тот мужик в шляпе, который едва не завалил командира чистильщиков, на самом деле Равиль, родной брат Наума Горбатого.

Тот самый Равиль, который год назад подмял под себя треть Сибири, утопив её в крови и обвешав тайгу трупами непокорных. Затем орду, набранную их отъявленных негодяев, он повёл на Московский острог, но не рассчитал силёнки: войско его разгромили, а сам он угодил в плен и был жестоко казнён у лобного места на Красной площади. Четвертован, кажется. Или колесован. А ещё говорили, что его заживо сожгли…

Но, как выяснилось, он выжил.

Хотя лучше уж смерть, чем паразит на черепе.

— То есть за пацаном послали не абы кого…

— А самого жестокого убийцу Территорий, — Вилен закончил мысль Гурбана. — А это значит, что…

— Мальчишка, Сташев этот, очень, очень-очень им нужен, — подытожил Серый, и на лице его не осталось и тени улыбки. — Ну просто очень нужен. Надо его отбить во что бы то ни стало!

Верно, подумал Гурбан. Но как это сделать?..

— Когда отходит Острог-на-колёсах?

— В одиннадцать вечера сегодня, — ответил Гурбану Сергей. — На нём наверняка попытаются вывезти парня в Москву. И если там теперь у слизней вся власть… Одного не пойму: если это так, то кто послал к тебе, Гурбан, людей с предложением захватить Сташева?

Чистильщик пожал плечами:

— Этого не знаю. Может, не вся московская верхушка под слизнями? Если кто-то, хотя бы один советник с влиянием и с возможностями остался нормальным человеком, он мог бы помешать планам новых слизней.

Серый пожал плечами.

— Может и так.

— Как же времени мало на подготовку! — качнул головой Вилен и провёл ладонью по щетине на лице. — Чёрт!

Гурбан уточнил:

— Мало для подготовки чего?

— Штурма резиденции Горбатого, конечно. — Серый подошёл к здоровенному сейфу, больше похожему на шкаф, и вытащил из него план, начерченный на жёлтом листе бумаге. Видно было, что планом не единожды пользовались, что-то наносили на него карандашом, а потом стирали. Бумага изрядно истрепалась.

Сергей положил план на стол и ткнул пальцем:

— Здесь пост. И здесь. А вот тут…

…Говорили часа два, не меньше. Спорили до хрипоты. Ругались. Вилен стучал кулаком по столешнице. Гурбан карандашом в трёх местах проткнул бумагу. На шум прибежала охрана, Вилен, ругаясь на чём свет стоит, велел не беспокоить его, даже если они тут друг другу начнут глотки рвать.

А когда план был готов, и возражений больше не осталось, Сергей в пару штрихов наметил на ватмане ещё одну картинку:

— Тут у мосинцев подземный ход. Конечно же, тайный. В случае заварухи они наверняка попытаются через него уйти, но мы вот тут и, на всякий случай, вот там поставим засады. И перехватим Сташева, как миленького, никуда не денется.

Лицо его при этом светилось хитрой улыбкой.

Равиля и доставщиков с почётом приняли в резиденции Наума, многоэтажном доме, окруженном высоким бетонным забором.

Дану даже не по себе стало — как царей каких-то, честное слово, привечали. Вооружённые мужчины, бородатые, прожжённые порохом и закалённые в битвах, чуть ли не кланялись им, соплякам в общем-то. Прислуга — молодые девчонки и женщины постарше — так вообще шарахалась от них, испуганно опуская глаза и вжимаясь в стены.

Равиль о чём-то вполголоса, так чтоб неслышно было, поговорил с братом, действительно горбуном, а потом они вместе удалились, предоставив доставщиков самим себе.