Дмитрий Манасыпов - Метро 2035. За ледяными облаками

Рокот накатил со всех сторон. Черное и белое, живое, дышащее, жадно ждущее смерти незнакомой троицы, навалилось, накатилось, став вдруг разом ближе. Обычные лица обычных людей. Радостные и улыбающиеся, радостные и улыбающиеся… Мужчины, женщины, дети. Просто люди. Просто настоящие изверги. И все.

– Истинные боги дождались! – голос у бело-желтого оказался странно сильным, усмирившим галдящих. – Через тысячи лет восстали из небытия, подарив нам благо и любовь! Одарим их в ответ этим мясом и душами, что уплывут вниз, к Всеотцу, с дымом и пеплом!

– Вот это пурга-а-а… – восхитился Костыль через сжатые и стучащие зубы. – Как дым вниз-то пойдет, дядя?

Толпа качнулась к нему, но замерла, следуя за бело-желтым рукавом.

– Сейчас попробуешь. Но подождешь, пока эти двое чудовищ не убьют друг друга.

– Эй, ваше преподобие, дозволь слово молвить? – Костыль осклабился. Вместе с красной и подсохшей тряпкой на глазу смотрелось ужасно. – А?

– Что ты хочешь, нечестивец?

– Спорный вопрос, кстати. Почему сразу нечестивец?

– Отвечай.

– Мои друзья – очень скромные люди, а от вашего гостеприимства им точно не по себе. Позвольте нам с девочкой проститься. Один черт, руки связаны, а ваши обломы мне точно и вторую буркалу выбьют, если чего.

Азамат согласно кивнул. Лишнее время всегда хорошо. А три или две петли из пяти-семи уже немного подались. Что там думала Женя, так и осталось тайной. Внешне старлей осталось такой же. Разве что успокоилась.

– Следите за ней.

– И повязку-то снимите, вы чего?

Бело-желтый начал недовольно кривить и, все же, открывать рот.

– Снять повязку! – громыхнул князь. – Девки бояться?!

Толпа согласно захохотала, забухала, заржала и загоготала. Бело-желтый, скривясь, как от оскомины, согласно кивнул. Бледная тварь из прошлой ночи довольно оскалилась. Даша заморгала, привыкая к свету, оглянулась, застыла взглядом на них, троих.

– Правильно, – согласился Костыль, – если уж вам не нужна свобода, а души алчут деспотии, тоталитаризма и мракобесия, то надо хотя бы немного пользоваться главенствованием исполнительной власти над духовной. Верно?

И подмигнул князю. Жутковато так подмигнул.

Даша шагнула вперед, сопровождаемая двумя черно-белыми и их стволами.

Азамат покачал головой, глазами стрельнув на дульники стареньких АКМов, уткнувшихся в голову девочки. Не надо, не надо…

Беда и война быстро превращают детей во взрослых. Даша молчала. Обняла каждого по очереди, прижалась на чуть-чуть. Уколова прижалась щекой к ее грязным, спутанным волосам. Вздохнула, втянула запах, ставший даже близким.

Азамат сопел, хватал остатки тепла человечности, пусть и стоившей ему друга.

Костыль подмигнул, скривившись больно дернувшимся лицом. Наклонился к уху, расплылся в улыбке и что-то зашептал, зыркая по сторонам. А Даша вдруг засмеялась.

– В сторону ее! – рявкнул бело-желтый.

– Начинайте развязывать бледного беса! – князь, ревниво наблюдая за толпой и соседом по помосту, встал. – Бой, бой в честь Триглава.

– А-ха-ха-ха-ха!!!

Князь замер. Толпа умолкла. Бело-желтый так и остался с красиво вытянутой рукой, указующей на мутанта в черной коже. А Костыль хохотал…

– Господи, ну, уморил… ахах… А… ха-ха-ха! – Костыль всхлипнул, шмыгнул носом. – Триглав, блин… ой, не могу… ой, простите… Не трехчлен, точно?

Замерло. Накатила тишина. А Костыля стало не удержать.

– А как он, если всего по три, в сортир ходит?… А-ха-ха… Ох, простите, люди добрые, не удержался… А-ха-ха…

Толпа калилась ощутимой злобой. Сивый ржал конем и не собирался затихать.

Костыль, перестав хохотать, оглянулся. Уставился в злые глаза вокруг, шмыгнул. И…

– Братцы… Так если он Трехчлен, то у него… получается… шесть… яиц?! Фига се ему семейники нужны, чтоб таскать целое лукошко!

Покалеченное лицо застыло в изумлении. И, снова подмигнув, Костыль свистнул. И потом еще раз. И еще…

Охнула княгиня, схватившись за уши. Толпа, вдруг загудев, чуть шарахнула назад.

Свист резал воздух работающей циркуляркой. Бил по ушам визгом лесопилки. Рвал воздух аварийным ревуном.

Приклад ударил ему в затылок. Не сильно, чтобы не вырубить – сбить с тона, прекратить издевательство.

Костыль брякнулся на колени, чавкнув лицом по подтаивавшему снегу. Выплюнул снег и оскалился.

– Ну, уроды, повеселил я вас? Не нравится, когда про вашу трехголовую мразь некрасиво говорят?!

В этот раз рявкнули одновременно оба. Князь и бело-желтый.