Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

3. Лея на родине у себя была последним отпрыском древней аристократической династии. Браки с инопланетянами в истории Анданора встречались, но крайне редко и обыкновенно осуждались анданорским светом.

4. Брак с врагом, которыми испокон века были силлурийцы, карался смертью, брак с жителем покоренной планеты был просто унизителен — если бы о нем узнали, перед Леей никогда бы не отворили дверей приличных домов.

5. Климат Анданора действительно был, по ее словам, несколько прохладным для землян, но казался вполне благодатным самой Лее.

6. Силлур и Анданор уже много тысячелетий находятся в состоянии войны. Ни анданорцы, ни силлурийцы ни разу не встречались с превосходящими их технически и, по выражению Леи, интеллектуально расами. Все обнаруженные в просторах галактики расы были гуманоидными, кроме удивительных людей-рыб с планеты Антарлиск — точная копия человеческих представлений о русалках, тем более что антарлисцы и дышали—то жабрами, и вполне сухопутных жителей планеты Драгрон, которые и вовсе имели вид массивных десятилапых осьминогов, — Лея схематически набросала портрет драгронца на листочке, — что не мешало им быть в самыми искусными художниками и скульпторами в обозримой Вселенной. Их произведения всегда весьма ценились в прочих цивилизованных мирах. Сама Лея, как то заметил Володя, рисовала весьма посредственно, на уровне пятилетней девочки. Она объяснила это тем, что рисование, в отличие, скажем, от черчения, не прeподают в анданорских школах, и никакому взрослому в и своем уме не придет в голову тратить время столь бессмысленно.

7. Силлур, безусловно, подставил Землю. Сознательно и цинично. Те создания, которых в России называли сквирлами, по словам Леи, были на Силлуре чем-то вроде домашних животных и при хорошей дрессировке защищали своих хозяев не хуже сторожевых собак. Вот только их не разрешалось раскармливать частным гражданам до состояния, известного Владимиру под названием исполинский сквирл. Для этого, к слову, их просто нельзя было кормить мясной пищей, если же сквирл случайно отведал мясного — они, по словам Леи, порой воруют со столов, не хуже наших кошек, — то во избежание трансформации его надо просто продержать около земной недели в комнате без зеркал. Собачьи сквирлы превращаются в лошадиных лишь в стае или будучи окруженными имитирующими ее зеркалами.

8. На Анданоре очень красивая луна и фантастическое небо. Лея мечтает когда-либо вернуться на родину.

9. Лея отлично понимает, что на их след может выйти как Сопротивление, так и ее коллеги из оккупационного корпуса. Она, так же как и Владимир, не знает, какой из этих вариантов лучше — первый как минимум оставит вдовцом Владимира, второй также как минимум оставит вдовой ее.

Сегодня вновь готовил Владимир. Счастливые супруги теперь занимались приготовлением пищи через день — Володя оказался хозяйкой куда более искусной, чем Лея. Еще бы. На Анданоре состоятельные граждане приобретали пищу исключительно в готовом виде. На их выбор была еда из самых различных колоний, и разнообразной снеди всегда было вдоволь. Профессия повара была востребованной, и не сказать, чтоб редкой — просто анданорским мужчинам и женщинам иных специальностей не приходило в голову ее осваивать. То есть для Леи было неочевидно, что гречку перед приготовлением необходимо заливать таким огромным количеством воды, а рис, оказывается, надо промывать, перед тем как ставить на плиту. И потому офицеру захватчиков, как маленькой девочке, приходилось объяснять азы поварского ремесла, и Владимир справлялся со своей ролью столь успешно, что Лея даже заподозрила в Володе профессионального кашевара. Владимиру самому было очень забавно объяснять взрослой женщине, оказавшейся на два года старше, чем он, что каша так и будет вылезать из посудины каждый раз, без исключений, если гречневой крупы сыпать вровень с краем кастрюли. И для того чтобы этот процесс приостановить, просто не существует каких-либо хитроумных приемов или, по выражению в отчаянии наблюдавшей очередное извержение гречневого вулкана зрелой дамы, каких-либо «реагентов, способных приостановить реакцию». Володя не сердился на свою избранницу за подобную наивность, тем более что это не вводило молодоженов в убыток — покинувшая кастрюлю каша тщательно соскребалась с плиты и в следующий раз шла на гарнир. Напротив, такие трогательные моменты помогали Володе видеть свою девушку растерянной и нуждающейся в его советах и поддержке. Лее, казалось, тоже доставляло удовольствие почувствовать себя слабой женщиной, хотя в этом она не признавалась даже самой себе — ее, как, впрочем, и всех жителей ее суровой, холодной планеты, с детства учили рассчитывать только на свои силы и не позволять себе расслабляться никогда. Остающееся с от общения с Володей время Лея, в частности, посвящала изучению русского письменного. Перед началом самообучения она, окинув взором книжный шкаф Володи, недоверчиво спросила: