Наталья Игнатова: Пыль небес

Вейсера знали немногие, а по-настоящему не знал никто, кроме непосредственного командира. Он был не один такой – глубоко одинокий человек, на очень важной, очень ответственной службе – большинство Тигульских Стражей, охранников золотой крепости, не имели ни семей, ни близких родственников и считались неуязвимыми для шантажа, расплачиваясь за неуязвимость одиночеством и неприкаянностью. У них была работа, были друзья – такие же хранители золота, залога процветания и жизни всего города – были командиры, а больше не было ничего.

Вроде бы похоже на старогвардейцев, но на деле, решил Тир, ничего общего. Старогвардейцы летали, вольные птицы, у них было небо, в первую очередь – небо, а уж потом работа, друзья и командир. У Стражей вместо неба было золото. Да и то – чужое.

Хотя во Фрейстине считали, что хранящееся в Тигуле золото принадлежит всему городу. Или всем горожанам?

С тех пор как открыли месторождение, деятельность Фрейстина сосредоточилась на его разработке. Тир не стал бы называть Фрейстин городом, по его мнению, это был обычный шахтерский поселок с обогатительной фабрикой и хорошо развитой инфраструктурой.

Здесь действовали демократия и социализм. Демократия – в самом несложном виде: горожане выбирали мэра, выбирали людей на ключевые посты и выбирали своих представителей в городской совет. Социализм… тоже простенький: весь город – одно акционерное общество, в котором каждый из акционеров имеет равную долю, а контрольный пакет не принадлежит никому. Ничего особенного. Фрейстин был единственным на всю планету городом, в котором не первый век сохранялся подобный строй.

Эрик отзывался о горожанах с недоумением, опаской и легкой брезгливостью, причины которых Тиру были неясны. Все фрейстинцы свободны и равны в правах – что в этом плохого? То, что все они живут примерно одинаково и один не может стать богаче другого, конечно, сомнительное достоинство, но силой-то в городе никого не держат. То, что почти каждый горожанин умеет держать в руках оружие, и при необходимости фрейстинцы выставят против любого захватчика небольшую, но отлично обученную армию – городу только в плюс. Ну нет у них хозяина… а разве хозяин обязательно нужен?

Кому-то, конечно, нужен. Обязательно.

Хонт Вейсер был счастлив целую неделю. С самого первого дня, как увидел это существо в своем доме. Он вернулся со службы, отпер дверь и увидел, что его ждут. В доме, всегда пустом – Хонт не держал ни собаки, ни прислуги, – появился… кто-то. Не человек, не зверь… Лесной дух, заблудившийся в городе. В тот первый вечер, когда увидел его, Хонт, конечно, не знал о том, что гость принесет ему счастье. В тот первый миг был только внимательно-доверчивый взгляд раскосых кошачьих глаз и улыбка, на которую нельзя было не ответить.

Существо, которое так улыбалось, не могло быть врагом. Существо с таким взглядом очень легко могло попасть в беду. Но это наивное создание даже не подозревало о том, в каком неподходящем городе его угораздило оказаться. Фрейстин был очень плохим местом для всех чистых и вольных существ, не ведающих человеческой природы. И, на свою беду, такие существа иногда попадались в руки людей.

Вообще-то Хонт любил свой город и людей, которые в нем живут. Он служил Фрейстину и фрейстинцам, гордился оказанным ему доверием, но, как любой из Тигульских Стражей, знал, что люди далеко не ангелы. Еще бы не знать – на такой-то работе!

Словом, Хонт был объективен в оценках, а кроме того, хоть на его памяти в город и не забредало ни одно создание с Ничьей земли, множество подобных случаев было занесено в городские и крепостные архивы. Любопытные духи, вольготно живущие на территории, где не было ни одного человека, интересовались человеческой жизнью. Морские обитатели могли появиться на набережной или в порту. Лесные – приходили на городские улицы, заглядывали в дома. Неизменно дружелюбные и доверчивые, они позволяли поймать себя, и горожане продавали их магам. В Вотаншилльском институте на разумных духов был большой спрос.

Вроде бы их там не обижали… но поручиться за это Хонт не мог. Он знал, что маги каким-то образом заставляют духов служить им, а уж как это делалось, уговорами, взаимовыгодными сделками или принуждением, кто знает? Хонт всегда был против этой практики, которая слишком уж походила на работорговлю. И в тот вечер подумал, что его гостю здорово повезло прийти именно в тот дом, где ему ничего не грозило.

Но это тоже было потом. После того как он улыбнулся в ответ на улыбку, после того, как что-то в нем как будто перевернулось под взглядом вертикальных зрачков.