Антон Первушин: Отдел «Массаракш»

— Спутник показывает характерную для гуманоидов биотермическую активность в километре к западу, — пробормотал Комов, не отрывая взгляда от электронного навигатора.

— Наши? — спросил «штаб-врач».

Первый покачал головой.

— Гуманоидов только двое, — сказал он. — И они в состоянии относительного покоя…

Колдун, понял Птицелов. И Лия!

— Ну так что, Гена, идем? — спросил Раулингсон.

— Да, да, Айзек… — пробормотал Комов. — Сейчас… Я вот только не пойму… Спутник зафиксировал еще один объект. Биотермическая активность почти нулевая… Хм, некий объект, довольно крупный, движется нам навстречу…

— Машина? — поинтересовался Раулингсон.

— Что-то вроде… — отозвался Первый. — Сигнал слабый… Спутник скоро скроется за горизонтом… Дает только относительные размеры и скорость передвижения… Немного быстрее пешехода…

— Темный Лесоруб! — выпалил Птицелов.

Комов воззрился на него с изумлением.

— Что еще за… — проговорил он.

— Кажется, я понял, Геннадий, — встрял лже-Таан. — Это было в его ментограмме… Эпизод «Норушкин карьер».

— Вспомнил, — отозвался Первый. — Предположительно антропоморфный автомат Странников.

— Он самый, — подтвердил Раулингсон.

— Очень интересно! — оживился Комов.

Будет вам щас интересно, мысленно позлорадствовал младший агент. Отняли у меня пукалку, а своей у вас нету. Пукалки у вашего придурошного Левы остались и у Васку-Эспады… А где ваши Лева и Эспада, ау-у!..

Но охота злорадствовать у Птицелова пропала сразу, как только путь им преградила, отсвечивая вороненым туловом, Смерть-с-Топором.

— Ого! — сказал Комов. — Здоровенная дурында…

Раулингсон выхватил портативную кинокамеру, припал к видеоискателю. Лесоруб бесшумным скользящим движением приблизился к ним на расстояние шага. Своего шага. Навис над людьми. Взметнулся топор. Крак! — вонзился он в скальный останец, как раз в том месте, где мгновение назад стоял Комов.

— Черт, — прорычал Первый. — Не люблю агрессивных автоматов…

Лесоруб вытащил топор из скалы, развернулся на месте и едва не сшиб подвернувшегося под ноги Птицелова.

— Держись от него подальше! — крикнул младшему агенту грязевик.

Птицелов и рад бы, но в узком урочище не особенно разбежишься. Если только обратно в штрек?

— Давай туда! — приказал проницательный Комов.

В это время Лесоруб тщетно пытался достать топором Раулингсона, который кузнечиком скакал со своей камерой. Летели искры, каменная крошка стояла облаком, столбообразные скалы падали, как подрубленные деревья. При этом на лезвии чудо-топора — ни царапины.

Младший агент не стал испытывать судьбу, кинулся обратно к штреку. Но не сделал и нескольких шагов.

Сначала его обдало волной знакомых запахов — псины, тлена и чего-то неуловимо технического. Потом прямо на опешившего Птицелова выскочили упыри-киноиды. Самая жуткая и клыкастая их разновидность. Младший агент едва успел отпрянуть в сторону. При этом он споткнулся и опрокинулся на спину. Киноиды перемахивали через него и сразу кидались в бой. Страха эти чудовища не ведали. Они вцеплялись Лесорубу в тонкие лодыжки, вспрыгивали на грудь, старались добраться до горла. Однако даже сабельные их клыки не могли причинить «антропоморфному автомату» сколько-нибудь существенного вреда. А вот он упырям-киноидам — мог. К каменной крошке примешались кровавые ошметки. Птицелов не успел еще подняться, когда к его ногам подкатилась отрубленная голова саблезубого упыря.

Бой был неравным, но звери не сдавались. Как ни странно, им удалось все-таки уязвить Темного Лесоруба. Из основания его шеи вылезла гофрированная трубка, из которой струился то ли газ, то ли пар. Безглазая голова поворачивалась теперь рывками, но на боеспособность автомата Странников это не повлияло. Главное, что удалось сделать киноидам, — отвлечь Лесоруба от людей.

Комов спокойно стоял в сторонке, наблюдая за титанической битвой. А Раулингсон тщательно фиксировал ее на пленку. Спокойствие грязевиков подействовало на Птицелова, как ушат ледяной воды. Он понял, что антропоморфный автомат Странников вовсе не противостоит грязевикам: они на одной стороне, а он, южный выродок Птицелов, сын Сома, и отважные упыри — на другой. И так будет всегда!

Зарычав, почти как упырь, Птицелов схватил первую попавшуюся каменюку, пока не зная, в кого ее метнуть: в Лесоруба или в ближайшего грязевика.

— Стояли звери около двери, — пробормотал у него за спиной до отвращения знакомый голос. — А ну-ка, оборванец, замри!