Бен Каунтер: Демонический мир

— Состояние «Мультуса»! — заорал Амакир на раба за сенсорами, но тот был уже мертв: его мозг изжарился под мощным потоком данных.

Если бы «Песнь Резни» стреляла в них, они бы уже погибли. И насколько знал Амакир, на орбите Торвендиса была лишь одна другая цель. «Мультус Сангвис».

Ослепительный луч исчез. Вместо него на фоне тьмы безмолвно расцвел клуб разноцветного пламени. Лопнувшие плазмогенераторы выпустили в космос синие языки огня. Древний сумасшедший дух машины взорвался в оранжевой буре гибельного безумия. Торпеды исчезли в вишнево-красных вспышках.

— Век! Еретик! Предатель! — закричал Амакир.

К тому времени, как сенсоры челнока пришли в себя, на месте «Мультуса» осталось лишь облако остывающих обломков.

Больше всего Амакир ценил железную дисциплину. Это не помешало ему ударить кулаком по навигационной консоли. Пракордиан просто смотрел в иллюминатор, как загипнотизированный, и детская улыбка блуждала по его лицу при виде истерзанной поверхности Торвендиса.

Амакир знал, что попал в ловушку. Все, что он мог — активировать тревожный маячок челнока и ждать, пока их не подберут Несущие Слово. Если только то, что Век уготовил Торвендису, не погубит их раньше.

Он всеми фибрами души ненавидел слабость. И пуще всего — свою собственную. Это само по себе было кощунством — сидеть в ловушке, абсолютно бессильным, отданным на милость врага.

— Все эти мертвые… — рассеянно произнес Пракордиан. В уголке его рта поблескивала слюна. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к сверкающему образу Торвендиса над собой.

Амакир выхватил болтпистолет и выстрелил Пракордиану меж глаз. Тот покачнулся и перевел взгляд на Амакира, и водянистая кровь заструилась из раны и потекла по лицу.

— Но… это прекрасно. Они говорят мне. Мертвые. Он запланировал все это так давно, он использовал столь многих из них, чтобы это произошло. Оно так и не умерло, говорят они… оно не умерло, оно было здесь все время, плененное, обезумевшее…

Впервые Амакиру захотелось, чтобы космических десантников было проще убить. Он стрелял в Пракордиана, пока от его головы не осталось ничего, кроме обломков костей да лохмотьев. Тело медленно покачнулось, как будто не понимая, что его убили. Потом оно рухнуло на пол мостика.

Рабов, которые могли бы убраться, не осталось. Придется ему пока полежать здесь. Амакир поднял взгляд к экрану, где умирал искореженный шар Торвендиса, и, скрежеща зубами, стал ждать, когда закончится это богохульство.

Век не был уверен, почему вообще он это сделал. Отнять жизнь Последнего — этого он не хотел. Нельзя убить нечто, подобное Последнему. Нельзя убить целую планету, если ты хочешь преподнести ее в дар своим хозяевам. Но Аргулеон Век часто задавался вопросом, почему он оставил для себя возможность пробудить его снова.

Может быть, причиной было ощущение власти. Это вполне походило на то, чем он мог руководствоваться. Просто навеки искалечить Последнего было бы менее приятно, чем знать, что он может освободить его, и все же не делать это. Да, вполне возможно, что именно поэтому он основал племя Изумрудного Меча, чтобы охранять оружие, которое можно было вырвать из сердца Последнего и разбудить его.

Конечно же, он был очень осторожен и предусмотрел, чтобы никто не вынул Меч случайно. Племя было связано его колдовством и силой воли, чтобы они могли допустить в сердце только одного из их числа, а хранители и Меч должны были уничтожать всякого, чья ненависть не была столь же глубока, как гнев самого Последнего на Хаос.

Понадобились некоторые усилия, чтобы найти того, чья врожденная склонность к насилию и гордость были настолько сильны, как у Голгофа, а потом так тщательно изничтожить эту гордость разрушениями и предательствами, что в его сердце не осталось ничего, кроме ненависти. Сказать по правде, в то время как Аргулеон Век всегда был в силах предсказать поведение леди Харибдии и Сс’лла Ш’Карра, он не знал наверняка, как Голгоф отреагирует на измену сначала Грика, а потом Ш’Карра. Довольно рискованно было даже предполагать, что он вообще выживет — Век научил Голгофа нескольким трюкам из тех, что попроще, но никогда не был до конца уверен, что тот останется жив.

Риск был огромен. Все это могло превратиться в очередной цикл войны и кровопролития, и боги варпа могли заметить истинные намерения Века, и тогда бы он ничего не добился. Но, как ни невероятно, это сработало. Хотя он и был бесконечно стар и давно уже пережил свой расцвет, Аргулеон Век все еще имел власть создавать легенды.