Владимир Ильин: Последняя дверь последнего вагона

Дверца джампера со стороны пилота распахивается, и на крышу спрыгивает не кто иной, как Гульченко. Мой «второй папа», как он сам себя окрестил однажды. Рука его завершает начатое еще в кабине движение, извлекая из-за спины какой-то продолговатый темный предмет…

Откуда здесь взялся Гульченко? Неужели Астратов поручил ему следить за мной? Но тогда почему он прозевал мою погоню за Дюпоном?

Эти вопросы проносятся в моей голове за доли секунды, и ответ на них не заставляет себя долго ждать.

Парализатор в руке «раскрутчика» издает характерный сухой треск, похожий на звук сломавшейся ветки, и двухдюймовая игла с черным оперением вонзается в мою ногу. Ту самую, которая ноет к непогоде от старого пулевого ранения. Уже падая на нагретый солнцем бетон, я слышу, как Дюпон негромко говорит обезовцу: — Спасибо, сударь, что прервали нашу беседу… Если б вы знали, как этот осел надоел мне своими суконными истинами!

Доза, которая содержалась в игле, видимо, была рассчитана на взрослого, потому что на неопределенное время я теряю сознание.

А когда прихожу в себя, то выясняется, что все мое тело представляет собой нечто вроде замороженного зуба, который собираются рвать с корнем. Я даже говорить не могу. Стопроцентная иммобилизация.

С одной стороны, это даже неплохо: боль от падения пластом на бетонные плиты не так чувствуется. Но вообще-то состояние полной беспомощности вряд ли кому-то понравится…

Судя по всему, отключка моя длилась недолго. Гульченко и Дюпон все еще проводят деловое совещание, на повестке дня которого стоит один-единственный вопрос: каким способом лучше избавиться от меня?

«Кеворкова» полагает, что разумнее всего сбросить меня с крыши, имитируя несчастный случай. .Мол, неосторожный малыш вылез на крышу, потом вздумал прогуляться по карнизу, но не удержался и сорвался вниз.

Однако обезовцу такой вариант невыгоден, потому что он шит белыми нитками. Наверняка кто-нибудь видел, что сначала прилетел джампер, а уж потом упал ребенок. К тому же в данный момент за нами могут наблюдать жители верхних этажей соседних домов. Да и экспертиза покажет, что малыш не мог гулять по крыше, потому что находился под действием парализанта. Гульченко настаивает на том, чтобы погрузить меня в джампер, отвезти за город и там без лишних свидетелей выкинуть из кабины. «Кстати, его потом и опознать будет труднее, — деловито говорит он. — Стометровой высоты хватит, чтобы от него мокрое место осталось…»

Расчетливо мыслит, гад.

Правда, я сам тоже хорош! Давно пора было догадаться: первое, что сделает Дюпон, оказавшись на крыше, — пошлет своему пособнику-обезовцу зов о помощи… Хотя — что толку? Кто ж мог предположить, что этим человеком окажется Гульченко?!.

Значит, мне не на что надеяться. Даже если та женщина выполнила мою просьбу и позвонила в местный ОБЕЗ, то ее сообщение могли переадресовать Гульченко, а тот наверняка заверил коллег из Дейска: не дергайтесь, ребята, это по моей части, и я сам разберусь, что к чему, только дайте мне дежурный джампер… С его чрезвычайными полномочиями это было бы нетрудно…

Одно утешение остается: верить, что Дюпон действительно сказал мне правду и миру нашему ничего не угрожает. По крайней мере, в ближайшее время. В будущем-то он опять возьмется за старое, и тогда будет «Спираль» номер два, и снова будут греметь на планете взрывы чудовищной силы, и опять будут гибнуть люди, много людей.

Потому что миру более высокого уровня требуется постоянная подпитка. Он, этот чужой прекрасный мир, — как древний бог Молох, которому нужны регулярные жертвы. И, чтобы равновесие мироздания сохранялось, мы должны умирать и гибнуть.

Система. Несправедливая и жестокая, по нашим меркам, и в то же время — объективно существующая, которую надо принимать как должное, потому что Вселенная устроена именно так и никак иначе…

Такая же извечная гнусная система, как диалектическая связь между жизнью и смертью. Невозможно одно без другого — а как хотелось бы, чтобы всегда было только первое, а второго не было вовсе! И мы стараемся… Совершенствуем медицину. Одолеваем скопища болезней. Открываем всевозможные секреты долголетия. Учимся создавать жизнь искусственным путем и отодвигать риск преждевременной смерти как можно дальше. Мы и не подозреваем, что эта наша борьба за вечную жизнь вызывает реакцию со стороны

Системы Миров. И чем безопаснее и дольше мы будем жить, тем все больше будут возникать такие опасные противодействия в лице этого спасителя иных миров и его приспешников.