Александр Зарецкий - Ja - Zivoi!/mi - Zivee Zivix!

- Много?

- Несколько тонн точно. До зимы и на зиму хватит... Так что случилось? Поругались?

- Если бы Кузьмич, - я затушил сигарету, затоптав её носком ботинка и выдохнул посмотрев на друга. - Они здесь, мэн.

Кузьмич перестал жевать, его глаза стали похожи на две серые льдинки : - Где?

- Прям за домом.

- Я позову Отто, сходим посмотрим.

- Давай после, - остановил я Кузьмича и выразительно посмотрел на наших девушек. Вернее его девушку и мою спутницу.

Кузьмич недовольно вздохнул, однако согласился с мной. - Хорошо. Приглашу Ото на завтрак, а потом сходим.

Как ни крути, а завтрак прошёл в несколько напряжённой атмосфере. Всё таки лицедейство - это не самая моя сильная сторона. А с появлением молодого врача, у девчонок зародилось подозрение и появились колкие и умные вопросы, впрочем на которые взялся отвечать мой друг, избавив меня от столь ненавистного мною процесса вранья. Ложь в спасение я признавал лишь в самых крайних случаях.

Для меня не было новостью, что Ото промолчал весь завтрак, поглядывая на Джерси и тщательно обгладывая свиные ребрышки. Для меня стало новостью, что Ото не знает ни слова по русски! Ото был - финн.

Мы зашли в лес. Кузьмич шёл чуть впереди с моим самодельным копьём в руках. Потом Ото, затем я с алебардой.

- Хорошая штука, - взвешивая в руке самодельное оружие оценил мой друг. И вдруг задал мне совсем уж неуместный вопрос.- Ал, а где моя кольчуга?

- В Бульке, - ответил я, а про себя с иронией подумал. Ну вспомнил же , сволочь!

-Вертай назад, - сказал Кузьмич.

- Не вопрос. Тока, тебе это..,её заштопать придется.

- Заштопаем, - в своей неизменной манере ответил мой друг. И я знал. Что он "заштопает"!

- Слушай, а зачем мы позвали профессора? - задал я вопрос, который не давал мне покоя всю дорогу. - Он же терапевт!

- Ото попросил звать его в таких вот случаях, - как-то не слишком уверенно ответил мне Кузьмич.

- Он что их лечить собрался?

- Спроси у него сам, - предложил мне Кузьмич и остановился у босых посиневших ног торчавших из ямы. Оглянулся. - Метров двести. Зачем так далеко?

- Если бы ты его грохнул, мы бы топали несколько километров! - съязвил я. Потому что это было бы так и никак иначе. Я-то знал! Если в обход, то как в "Айболите 66", если в разведку, то на неделю точно! В этом был весь Кузьмич. К всему подходил обстоятельно.

- Ото, зачем она вам? - спросил я у финна, присевшего на корточки возле бродячей. Молодой врач был очень сосредоточен. На руках тонкие белые одноразовые перчатки. Движения умелые. Не суетился совсем - совсем. Из чего я заключил, что для своих двадцати - двадцати пяти, он имеет немалый опыт за плечами.

- Не мешайте, пожалуйста, - неожиданно на русском с жутким акцентом ответил мне врач.

- Это единственное, что он выучил по нашенски, - пояснил мне Кузьмич и вдруг его взгляд остановился. Я проследил за ним.

Единственная рука. Рука как рука. Кожа синеваая, местами желто-зеленая. Шкура поползла уже. Глубокие царапины. И ряд цифр. Неровно наколотых. Побледневших от времени.

- Что за "фибаначи"? - спросил я, не заметив, что задал вопрос на английском.

- Это порядковый номер, - ответил Ото.

- Это Мария Александровна Рибенштейн, - дал ещё более ёмкий ответ мой друг и я с Ото разом посмотрели на него.

- Вы её знали? - теперь финн устроил допрос.

- Видел часто, до Пепца, - немного растерянно ответил мой друг.

- А когда последний раз?

- Прошлой осенъю.., где-то.

- Она жила в Летнем?

Кузьмич посмотрел на меня: - В этом самом доме, в котором вы заночевали. Её сын строил этот дом для неё. А что такое Ото?

- И ЧТО она здесь делала??? - по моему я задал более точный вопрос.

Финн поправил очки, встал, стягивая перчатки с рук. Бросил их на тело зомби. Выдержал паузу и ответил: - Глубинная память.

Мы с Кузьмичом переглянулись. Мы не были идиомами. А я в своё время, так ради интереса, просмотрел на "YouTube" множество передач рассказывающих про особенности и секреты человеческого сознания. Термин "глубинная память" мне был знаком. Но эта способность была присуща только живым организмам, но никак не восставшим из мёртвых! И я не постеснялся озвучить мои сомнения. Никогда не боялся выглядеть глупо, если хотел получить ответ на интересующий меня вопрос.

Ото на удивление согласился с мной и добавил: - Вы зря называете их "мертвяками", Ал. Это не совсем так. После клинической смерти, вирус подчиняет себе тело, наверное перестраивает его под свои нужды. Но это только "клиническая" смерть. Мозг живёт ещё пол часа. В его структурах остается множество самой различной информации. Это знает любой студент нейрохирургического отделения. Конечно, если судить по внешним признакам, почти вся информация погибает с большей частью мозга и нейронов, но эффект "глубинной памяти" остается. Самые важные произошедшие события, память предков всё храниться там. Память предков, конечно спорный вопрос, это генетика, тонкое взаимодействие...