Максим Суховей: Мишень

— На штурм, что ли, полезут?

— На штурм, не на штурм… Откуда мне знать, какие там мелкие пакости у них в рукаве заначены? А ты с ними как-никак дело имел.

Стас пояснил, куда он имел и дело, и самих «дезертиров», и каким образом, потом ухмыльнулся:

— Слушай, если все гладко пройдет, может, прогуляемся туда? Ты ж не зря два дня с башни не слезал? А я, похоже, догадываюсь, какие именно бошки там отвинтить надо… Всего-то парочку, ну три от силы.

— «Если, если»… Вот не загадывай никогда, сглазишь. Я серьезно говорю.

— Ничего, у меня язык легкий.

— …и без костей. Ханна, сейчас «полог» снимешь, на тебе — связь со мной. Сильно не напрягаться, главное — чтобы не прерывалась. Ты как, сильно вымоталась?

— Терпимо, — чуть напряженным голосом отозвалась та.

— Так что вот… Ну, вроде все.

— А я? — осведомился Янек.

— А ты — на подхвате, «подай-принеси». В общем, главный санитар в этом дурдоме. Ладно, курим — и работаем. Ханна, снимай «полог».

Олег, засунув большие пальцы за широкий кожаный пояс, постоял немного, вглядываясь в полумрак коридоров. Честно говоря, подмывало его переключиться в режим «танца», пройтись невидимкой по этому замку, наведаться в северное крыло и навести там шороху. Оно, конечно, дело увлекательное, в самый раз для пацана-стажера, сплошная, чтоб ее, романтика… Только вот в реале за такие вещи чаще всего крайне дорого расплачиваешься — при условии, что жив остался. Так что — никакого «танца» и прочего ниндзюцу с ужимками и прыжками. Пойдем мы не тишком-молчком, «снайпер», а открыто, буквально напоказ, если понадобится — со скандалом.

Вот скандал-то и может оказаться весьма кстати. Процентов восемьдесят, что маги к исчезновению Макса отношения не имеют, стало быть, морду кирпичом, и заявляемся к ним — дескать, что за дела, ребята?! Вообще, всеми силами провоцируем выяснение отношений между ними и людьми Колдуна, а ежели срастется, под шумок проворачиваем что-нибудь свое. Как там у классиков — «Вы крокодилы, господа? Так вы у меня будете жрать друг друга!»…

Вот только насчет того, что именно проворачивать — туман и голяк, никакого плана. Ни индийского, значит, ни чуйского… Придется ориентироваться на ходу, исключительно полагаясь на инстинкты. Ох, не люблю импровизации…

Вообще-то Олег в одиночку поперся не только по причинам, которые ребятам изложил. Опять же, на уровне инстинктов, подкорки, ливера — на уровне того самого чувства мишени — он чуял: что бы ни случилось этой ночью, оно прежде всего будет иметь отношение не к группе и не к пресловутому Договору, а лично к Панину О. Н. Вот, значит, лично и будем разбираться. Откуда такая уверенность взялась, Олег даже себе внятно объяснить не смог бы — но в таких ситуациях чутью лучше доверять.

А ведь знаю я, господа, что у вас наперекосяк пошло, подумал он про участников Договора. Ну, не все, конечно, но кой о чем догадываюсь. Смерть Бабули по большому счету роль спускового механизма сыграть не могла. Не того уровня игра, чтобы вы от подобного форс-мажора не заложились, у каждого из шести участников по-любому имелись дублеры. А вот для данного конкретного «снайпера» на данном конкретном участке дистанции вы дублера не предусмотрели. И не приняли — не могли принять — в расчет того, что оный «снайпер», ваш стойкий оловянный солдатик, как ни крути, в какой-то момент изменился. К добру ли, к худу, в какой именно момент — сейчас думать некогда, да это и неважно.

Ну, к добру-то, конечно, вряд ли, «снайпер» — да и где ты в этой игре добро увидел? Поумнел малость?.. Пожалуй, есть такая буква, только это отчего-то вовсе не радует. А самое поганое, что потихоньку начинаешь уже думать, как они, на том же уровне тотальной паранойи. Забыл, как своих сегодня прикидывал? Верно Руди говорил, провожая меня — гнием, исподляемся… Только внешние для этого причины искать бессмысленно, а копаться в себе — глупо и не ко времени. Работаем, Олег Николаевич!

Как и обычно на операциях, он ощутил странное облегчение — все, поздно рефлектировать, поздно что-то переигрывать и менять приоритеты. Стрела сорвалась с тетивы, и ей остается только лететь…

Далеко, положим, лететь не понадобилось. Брат Амос поджидал уже за следующим поворотом, у входа на ведущую в донжон галерею. Один. И без этой своей вечной дурацкой улыбочки. А ведь волнуется, мгновенно понял Олег. И эмоциональное состояние читается, и «слышать» я его могу сейчас, хоть и плохо, как через толстую стену. По сути, только ритм, но и по нему видно — здорово наш особист нервничает. Стало быть, уже в курсе того, что Макс исчез?