Тамара Вепрецкая: Сантрелья

Людмила, жена моего брата Николая, была всегда женщиной спокойной, сдержанной и разумной. И если она оказалась на грани истерики, значит, что-то действительно стряслось. Но что, я никак не могла взять в толк. Уже месяц они с Колей находились в Испании, в городе Кадис, у наших испанских друзей. По Колиным словам, совмещали приятное с полезным, то есть отдыхали и работали. По моим представлениям, никакую опасность эта поездка сулить не могла. Так, успокаивая себя и стараясь убедить тем самым Люду не волноваться, я стала расспрашивать:

— Людочка, расскажи мне, как все было. Кто пропал? Куда?

Но я вновь услышала рыдания:

— Он уехал и не вернулся… Вот уже три дня…Коля!!!.. При-езжай!!!

— Подожди, не психуй, ты ведь знаешь, что он ведет поиски, ну, помнишь, мечта детства и все такое, — пыталась я прибегнуть к увещеваниям. — Ты не волнуйся, он просто увлекся и забыл позвонить или не смог… Наверное, что-то нашел.

Но я уже сама не верила своим словам. Подсознательно я чувствовала, что все обстояло куда серьезнее. И тут я вспомнила сон и нелепую попытку его разгадать. Какое-то из слов сулило несчастье близкому человеку. Похоже, сбывалось и предсказание о путешествии. В трубке раздался шум, и чей-то уравновешенный голос четко проговорил на испанском языке:

–;Hola, Elena!;C;mo est;s? No te preocupes, por favor. Pero algo ha sucedido. Nicol;s desapareci; hace tres d;as. Las polic;as han hallado su coche. /*Привет, Елена! Как ты? Не беспокойся, пожалуйста. Но кое-что произошло. Николай исчез три дня назад. Полиция обнаружила его машину/.

Это был Карлос, наш знакомый, который дальше поведал мне, что машина Николая абсолютно целая: на ней отсутствуют следы какого-либо насилия. Колю же нигде не обнаружили пока. Машина найдена в Кастилии местным фермером в безлюдном месте, где фактически уже нет дороги. Поиски продолжаются, но полиция интересуется, почему он поехал туда, что ему там понадобилось. Карлос считал, что мое присутствие было бы желательно: возможно, я смогла бы пролить свет на эту историю. Я пообещала предпринять все усилия для скорейшего вылета в Испанию, попросила его утешить Люду, и мы распрощались.

Часы показывали половину четвертого: в Испании — половина второго ночи. Я стала ломать голову, как мне добиться экстренной визы и кто мог бы мне помочь. Потом мысли мои вернулись к брату, и я погрузилась в воспоминания.

Николай с детских лет увлекался археологией. Был у него кумир, с которого он и собирался делать жизнь. Он бредил Генрихом Шлиманом. Конечно, он понимал, что Трою ему уже не открыть, поскольку там поработал его кумир. Но он свято верил, что мир полон неразгаданных загадок и нераскрытых легенд, так что найдется и ему место для подвига. Он искал свою непознанную тайну в глубинах истории, а тем временем брал пример с кумира: пытался изучать иностранные языки (пусть не шесть, но хотя бы три); зубрил наизусть Гомера (правда, на русском, но и это в наше время подвиг: мало кто вообще читал легендарного грека); учил историю и основы археологии. И эврика! Он нащупал свою стезю. Он должен найти Атлантиду! Да-да, не больше, не меньше. Он считал, что эта задача ему по зубам, более того он совершенно уверовал в то, что Атлантида до сих пор не открыта, потому что он еще не дорос, Атлантида ждала все эти тысячелетия его, московского школьника Николая Быстрова.

Но, штудируя литературу об Атлантиде и атлантах, перечитывая Платона сотни раз, Коля понял, что необходимо построить свою версию об этой загадочной цивилизации, новую, неизбитую версию, как бы очертить круг последующих поисков. Все уже рассмотренные ранее версии, которые казались наиболее вероятными, заводили энтузиастов в тупик. И Николай уже вполне мог сформулировать причины их ошибочности. Знаний и кругозора пока не хватало для определения своей позиции, и Коля ждал, не падал духом, оставил на время свой поиск — идея должна вызреть, словно тесто для пирогов должно подойти. Он отвлекся на шлифовку своих иностранных языков, на освоение сопутствующих исторических наук: этнографии, материальной культуры, экономической истории.

Его одержимости можно было позавидовать, тем более что это не мешало ему оставаться нормальным, общительным, в меру шкодливым мальчишкой. У родителей эта идея фикс вызывала обеспокоенность: они считали увлечение его несерьезным, оторванным от реального мира и отвлекающим Колю от возможной будущей профессии. Я же к Колиной одержимости всегда относилась с восхищением и даже терпеливо выдерживала родительские нарекания в свой адрес, когда они с гордостью ставили мне Колины занятия в пример. Я и сама знала, что с моего брата надо брать пример.