Максим Бондарчук: Царство Гуверон (СИ)

— Я забуду, что ты только что сделал и что наговорила. Но на будущее больше такого не потерплю.

Его глаза горели огнем.

— Я сказала правду. Тебе это известно.

— Всему есть предел. И словам и поступкам. Даже для тебя существуют границы дозволенного. Не забывай об этом.

Его голос теперь стал настолько враждебен, что на секунду Матильда почувствовала неприкрытую угрозу в свою сторону.

Поправив платье и наспех сделав прическу, она молча проследовала к выходу.

— Я хочу есть. Поговорим за столом.

Но разговора не получилось. Весь завтрак прошел в могильной тишине. никто не хотел начинать столь опасный разговор. И с одной и с другой стороны были задеты давно зарытые чувства и неприятные подробности личной жизни. Эта правда была как осколок стрелы, застрявшей в теле воина, приносивший боль лишь тогда. когда до раны дотрагивались. Столько лет спокойно жизни и вот наступил момент, когда все маски были сброшены и на место лицемерия и наигранного уважения пришло истинное отношение людей друг к другу.

Так они промолчали почти битый час. Еда успела остыть, а король даже не притронулся к ней, проигнорировав даже свой любимый десерт, что было сигналом об очень плохом настроении монарха.

— У нас огромная проблема, милая моя. — наконец, решив разорвать тишину, начал Майнстейм. — Неужели в твоем женском мозгу не укладывается такая простая цепочка будущим событий, что ты готова винить меня во всех смертных грехах?

Она не сразу. но ответила.

— Я просила тебя столько раз помочь моей маме, а ты только смеялся мне в лицо, говоря о том. что там ей самое место. Вот она и решила закрепиться на этом месте. Пустить корни. В чем ты теперь ее обвиняешь? В желании быть женщиной? Быть любимой супругой?

— Этот брак и будущий ребенок приведет к катастрофе. Прежнего Гуверона мы можем и не увидеть.

— Ты преувеличиваешь. Севилья не такая уж ведьма, как ты утверждаешь. Она ни за что не уничтожит землю на которой родилась и выросла. Это не в ее характере.

— А никто и не говорил об этом. Она просто все захватит и сделает землями Рахатана. Об этом ты не подумала? Не будет короля Майнстейма и королевы Матильды. Хорошо, если остаток жизни мы закончим в тюремной камере, хотя я больше склоняюсь к версии с виселицей. Ни один монарх, завоевав королевство не оставлял даже намека на возможность возрождения исконной монархии. Вырезалось все вплоть до троюродных братьев и сестер. Знаешь о том, как его отец расширял границы своей империи?

— Наслышана — ответила Матильда.

— Так вот сынок далеко от своего папаши не ушел. Его жестокости на завоеванных землях может позавидовать даже главный инквизитор. неужели ты думаешь, что для нас он сделает исключение, особенно после того как Севилья припомнит все то, что я ей наговорил.

Майнстейм склонил голову и обхватил ее руками. День так хорошо начавшийся, внезапно превратился в самый худший из всех, что когда-либо были в его жизни. Проблемы с попаданцами теперь казались чем-то мелким и ненужным. В одночасье все будто перевернулось вверх дном.

Они встали из-за стола и вместе пошли в оранжерею. Аромат, доносившийся из этого прекрасного места, успокаивал короля. Здесь он любил проводить время, когда нужно было отбросить все лишнее, расслабиться и дать отдохнуть голове и королевских забот. Женщина села на лавочку в центре и запрокинула голову назад.

— Наверху ты сказал что Абу Разир готов направить сюда почти пятьдесят тысяч воинов.

— Да. — ответил король, присаживаясь рядом с женой.

— А чем ты можешь ответить на это.

Майнстейм сделал глубокий вдох, позволив дивному аромату наполнить его легкие, и только затем ответил.

— Ничем.

— Что, вообще? А как же Ларген фон Ульрих, его стража и воины?

— Прошли те времена, когда он мог лихо управляться с клеймором. Сейчас он уже забыл с какой стороны за него надо вообще браться. Вот она реальность, милая моя. Теперь его интересуют только куртизанки в «красной вишне», а не война и длительные походы.

— Тогда нам следует принять приглашение пустынного короля. Если нельзя отрубить руку, придется ее целовать.

Она улыбнулась и закрыла глаза.

Это был конец.

Майнстейм плакал внутри себя и не мог ничего с собой поделать. будущее рисовалось ему в самых черных тонах, где не было место просвету и хотя бы малейшей надежде.

И во всем этом спокойный, даже безразличный вид жены. просто убивал его. Он смотрел на ее обнаженную шею и был готов наброситься на нее и задушить, так сильно она нервировала его своим безразличием к будущему их королевства. Эти слова, эти реплики, все это выводили его из равновесия.