Владислав Савин: Красный тайфун (litres)

И эта непобедимая орда, возможно, завтра высадится на землю Японии – и прокатится по ней волной цунами, оставляя позади лишь пепелище и трупы. Как в Маоке и Торо – где, как пишут газеты, северные варвары вырезали всех, включая детей. Одзава констатировал этот факт с холодным рассудком – понимая, что таковы законы войны, сами японцы, будучи победителями, поступили бы так же. С тем же беспристрастием он отметил, что остановить русское нашествие может лишь Флот – на суше варвары непобедимы, и земля, на которую они ступили, потеряна для Японии, как зараженная чумой. Северные острова уже не вернуть, помочь их гарнизонам никак нельзя – несмотря на близость к Метрополии, большинство попыток доставить туда подкрепление и боеприпасы проваливались – русская авиация сохраняла превосходство, а ночью обнаружилась новая напасть: торпедные катера в роли быстроходных прибрежных канонерок, они гонялись даже за кавасаки, отплывающими на север от берегов Хоккайдо. Что ж, на войне солдаты и должны погибать – тем более это армия, а не флот! О нет, никакой внутренней грызни перед лицом врага – всего лишь констатация факта, что Флот сейчас гораздо ценнее, и людей для него труднее, дороже и дольше готовить, ну а в пехоту годится любой крестьянин, которых в Японии и так избыток, и родятся еще.

Наверное, русские и ждут, что мы пойдем туда, к островам? И морской демон ходит там, в глубине. А как говорили немцы, это такой страшный противник, что в сравнении с ним все остальное, что у русских есть, проходит по графе «прочие опасности». Но он все-таки материален, а значит, боится нашего оружия! И потому в эскадру, кроме двух линкоров «Исе» и «Хиуга», двух авианосцев (теперь уже единственного, «Дзуньо» – одни демоны знают, был ли «Чийода» потоплен Подводным Ужасом или обычной подлодкой?), легкого крейсера «Исудзу», входили целых тридцать противолодочных кораблей! Правда, это были не «флотские» эсминцы, а корабли еще прошлой войны (тип «Минекадзе») или эскортники (типы «Матсу» и «Тачибана»), и даже миноносцы (тип «Отори»). Но все эти корабли имели ход до тридцати узлов – что жизненно важно для действий в строю эскадры, ведь немцы утверждали, что от демона можно убежать? И взяли на борт увеличенное число глубинных бомб – если враг никогда не появляется на поверхности, то иного и не надо!

Размышления адмирала прервал сигнал тревоги. Самолетом обнаружена подводная лодка, атакована охранением, главным силам рекомендовано изменить курс. Эскадра не может повернуть так же быстро и легко, как одиночный корабль, – но все же это стандартный маневр, многократно отрабатываемый на учениях мирного времени, поворот «все вдруг» на указанный курс, охранению сформировать завесу впереди и полным ходом покинуть опасный район – пока дивизион эсминцев займется поиском и уничтожением лодки. Все было сделано безупречно – и тут четыре взрыва ударили у борта и под днищем «Хиуги», еще одна торпеда разорвала пополам эсминец «Цубаку». Линкор потерял ход и сел на корму, противолодочники закружились вокруг, ища врага. А «Исе», «Дзуньо», «Исудзу» и двенадцать миноносцев на полной скорости удалялись на север. В соответствии с приказом – нет нужды подвергать опасности всех. Ну а старые миноносцы это расходный материал.

После атаки враг так и не был обнаружен! Неужели худшие опасения подтвердились – русский подводный демон здесь и гонится за нами?

Подводная лодка Н-13

Это же место и время

Акустик на лодке – фигура особая. К общекорабельным работам его не привлекают (ну если только учения, борьба за живучесть, тащить и ставить упоры, или готовиться к тушению пожара, – но это дело святое, знать которое должны все), Пребывая в матросском звании, негласно пользуется всеми правами младшего комсостава, – ну а если опытный и уважаемый акустик, ветеран боевых походов, к тебе и офицеры будут по отчеству обращаться! Поскольку для любого вменяемого командира лодки хороший акустик с боевым опытом стоит куда дороже, чем летеха из училища. Вот только где взять таких, опытных, во вновь формируемые экипажи?

Студентов консерватории на фронт не брали, даже в сорок первом – если только они сами не записывались добровольцами. Ну а московский мальчик из интеллигентной семьи, где папа, мама, и дядя имеют прямое отношение к музыке и театру, искренне считал, что принесет своей стране больше пользы на музыкальной ниве, а не на военной. Гнесинское училище, затем Консерватория – будущее казалось ясным и определенным. Война для него влекла тяготы чисто бытовые, проходя где-то стороной. Главное, в семье все были живы, позади осталась эвакуация в Ташкент, возвращение в Москву, все снова вместе, даже квартиру не уплотнили! Война завершалась, наши уже вышли на Одер, но в то же время в газетах писали, что даже смертельно раненный фашистский зверь еще опасен, так что никакого послабления.