Николай Нестеров: Студент на дембель

— Все правильно. Только мы будем анализировать не иностранные газеты, а наши, советские! Впрочем, импортные тоже, но чуть позже, когда руки дойдут и время будет.

— Кхх-кх, — закашлялся от неожиданности генерал, и странно посмотрел на меня в зеркало, как на вампира, предлагающего перейти на овощную диету. — Рассказывай. Интересно стало, как ты обоснуешь эту невероятную идею.

— Идея самая обычная для следующего тысячелетия. В две тысячи пятом работал я в избирательном штабе у одного местного политика, он потом мэром стал, затем губернатором соседней области, затем в Испанию сбежал, чтобы не посадили. Но не суть. Руководил кампанией известный политтехнолог из Москвы, а я у него что-то типа советника по местным особенностям. Уху из осетрины организовать, икрой покормить, с нужными людьми свести…

— Все это очень интересно, но слишком долго и нудно. Если можешь, покороче.

— Нам еще час ехать. Успею рассказать.

— Чтоб тебе дышло поперек коромысла! Целый час твоего занудства после трех часов вашей беседы с Павловым даже архангел Гавриил не выдержал бы, а я совсем не ангел. Не испытывай моего терпения.

— Ну и зря. Где вы еще узнали бы подробности из жизни провинциальных олигархов следующего тысячелетия. Короче, гуру маркетинга привез с собой методику обработки региональных СМИ на предмет изменения тенденций освещения предвыборной компании.

— Ну и?

— Любое решение в избирательном штабе противника обязательно отражается на подконтрольных ему СМИ. Причем заранее, даже если он нем публично еще не заявлено. Лишь очень опытные политтехнологи умеют купировать этот эффект. В большинстве случаев этого никто не делает, и можно предугадать действия противника.

— Абракадабра какая-то. Никто не будет предупреждать заранее газетчиков о своих планах.

— Как только решение принято, начинается целенаправленно меняться повестка дня, информационный тон и акценты, готовиться почва для основного события. Вот это изменение информационного поля и есть важный признак готовящегося наступления. Сами газеты понятия могут не иметь, что задумано, обычно их используют втемную на этом этапе.

— Все равно, непонятно, что именно мы должный обнаружить в советских газетах?

— Товарищ генерал, я вам поражаюсь. Любая республиканская газета — это рупор, который вещает от имени тех товарищей, которые этой республикой управляют. Надо лишь разобраться, о чем они вещают. Всякое изменение повестки дня должно привлекать наше внимание и анализироваться.

— Проходите товарищ Морозов. Присаживайтесь. Вот, вы какой, оказывается. Живой провидец, надо же. Наслышан о ваших заслугах.

— Спасибо, товарищ Лигачев. Всегда рад помочь родной стране.

— Обращайся по имени отчеству: Егор Кузьмич. Не надо скромничать. Председатель КГБ Владимир Александрович Крючков высоко оценил твою работу. И не только он. Товарищ Чаушеску просил передать личную благодарность и вручить высокую правительственную награду герою.

— Эээ. Служу Советскому Союзу! — немного растерялся я, поскольку понятия не имел как надо отвечать при награждении румынскими медалями.

Оказалось, что это не медаль вовсе. Орден Звезды Румынии второй степени из серебра с фионитами. Правда, радость оказалась недолгой. Вручили и тут же отобрали, отправили на ответственное хранение в закрома КГБ СССР. Пообещав выдать ровно через три года, уже насовсем. До того момента мне запрещено не только носить орден, но даже упоминать о награждении. К тому же, выписан наградной документ на Алекса Севера. Что вообще ни в какие ворота не лезет. Понимаю, что секретность и конспирация, но кто мне поверит с бумажкой на чужое имя?

Кроме звезды с каменьями мне оказалась положена премия в три тысячи румынских лей. Или леев? Сколько это в рублях — понятия не имею, как и то, каким образом мне её собираются выдавать. Чеками «Березки»? Так их вроде отменили во время кампании по борьбе с привилегиями, еще при Горбачеве, а румынские фантики в «Березке» точно не принимают, только твердую валюту.

Впрочем, я отвлекся. Товарищ Лигачев снова заговорил.

— Пригласили мы вас, вот по какому поводу… Через две недели в Советском Союзе намечается военный переворот.

— Наконец-то. Давно пора!

Конец третьей книги