Дмитрий Манасыпов - Мой 88-ой - назад в…

Оглянулся все-таки. Слаба душонка, тянет ее на подленькое, верно?

Ладно, похвали себя, справился, ушел, дверь закрыл. Отрезал себя от окружающего мира с его соблазнительными загарами на выпуклостях и хорошо. Возьми с полки пирожок, там их два, возьми средний, понюхай и убери назад.

Курить – это как дать себе какой-то шанс. Не самый хороший, но обязательный. Человек прячется за сигаретой, старается отодвинуть от себя мир вокруг и закрыться. Подумать, понять, принять и дальше уже как-то жить с этим. Говорят, умные люди делают такие фокусы безо всякого никотина. Так то умные.

Внутри прохладно, кондиционер и не выключался. Надо пройти через первую комнату, вторую, на балкон. Покурить и лечь спать. Выкинуть из головы вдруг вспыхнувшее и ненужное. Жизнь штука сложная, в ней место есть многому, успевай принимать верное решение.

Крыло хорошее, света в окна не так много, фонари горят подальше. Сегодня луна, круглая такая, яркая, почти как дома. И светит внутрь, лезет своим волшебным серебром, как-то странно не вяжущимся с жарой там, за стеклом и стенами. Зато видно все хорошо. Не споткнешься, все заметишь.

И даже больше.

Женщины злятся из-за полосок загара. Вам, типа, мужикам и тут проще. Осталась от плавок полоса широкая, не страшно, вы же мужики. А у нас, если не бикини из шнурков, и тут пятно, и тут треугольники, и вообще!

Ничего вы не понимаете, милые девы, девицы и подрастающие девочки.

И хорошо, когда женщина любит спать не голышом. Не привыкнешь.

Смуглое на белом. Смуглая плавная красота, на боку, на белых и гладких простынях. Белье для гостиниц какое-то особенное, особенно белое, особенно плотное, особенное, в общем. Спасибо, луна, ты настоящий друг художника. Ты всегда подчеркнешь, где надо затенишь, немножко спрячешь и оставишь только идеально красивое. Вот как сейчас, смуглое на белом, на боку, чуть выгнувшись. И с теми самыми полосками, так хорошо заметными, так безумно подчеркивающими горький шоколад бархата, своей, теплой и кажущейся продолжением себя, совершенно голой твоей женщины.

Курить? Да на фига?

Женщины и кошки они как сестры. Пусть и не всегда. Вот сейчас, когда беззвучно и мягко вдруг уже лежит на спине, закинув руку за голову, вытянув ногу и отведя в сторону другую, именно кошка.

Шоколадно-сладкая кошка с белыми полосками и даже треугольниками.

Просто лежит, слегка разведя бедра, закинув руку за голову и все.

Только вдруг кровь начинает стучать сильнее, бьется сложным и быстрым ритмом.

Белый большой прямоугольник, прямо как бархат футляра для бриллианта.

Бриллиант темнеет на белом, незаметно, едва-едва, раскрываясь все больше.

Белый треугольник не загорелой кожи выше бедер тянет к себе живым магнитом.

Прохладный воздух кошачье урчащего кондиционера не чувствуется горячей кожей.

Собственная одежда такая лишняя и ненужная сама собой оказывается на полу.

Белые треугольники на груди и темные овалы на них.

Если женщина хочет, даже не нужно приглядываться или дотрагиваться.

Запах женщины сам дотягивается до тебя тонким неуловимым кошачьим хвостом.

Жаркая ночь за окном пробегает внутри вместе со стучащей кровью.

И любое решение сейчас окажется верным и правильным, это ясно по чуть расходящимся бедрам.

Луна. Бархат смуглой кожи. Запах женщины. Смуглое на белом и белое по смуглому.

Кровь стучит сильнее и выпустить можно только одним способом.

…

Спасибо, Луна. Спасибо, горячая и пахнущая самой жизнью жаркая ночь.

– Чуть не упустил, а?

Я вздрогнул, приходя в себя. Да, кофе мог и убежать.

– Извини, задумался.

Она улыбнулась, достала из «Орска» стеклянную бутылку с молоком. Я кивнул, смотря, как кофе льется в чашку. Надо же, этой английско-немецкой учительнице кофе пьется не чашечками, а именно чашками. Это так прекрасно.

– Шрайбикус? – я кивнул на учебник дойча. – Морген, морген, нихт нур хойте, заген алле фауль лейте.

– Мне почему-то казалось, что ты должен знать фарси. Ну, или африканский какой-то. Банту, например.

Я заметно удивился даже без слов.

– Лицо под бородой белое, загар из-под футболки, плечи белые. И никаких якорей с русалками, или что там моряки колют.

– Какие познания в татуировке.

Таня кивнула и уставилась как-то… странно.

– Что?

– Ничего. Просто пытаюсь понять – кто же ты такой? Говорят, есть такая профессия, военный советник…

Женщины, женщины, вы и тайны просто созданы друг для друга. Особенно, если вдруг мужик чем-то глянулся.