— Если успеют, — хохотнул Сергей. — По моему сценарию немцы через месяц после начала французской кампании могут оказаться в Париже.
— Не дай Бог, — перекрестился интеллигентный Глеб. И вдруг добавил невпопад: — Что-то задерживается мой патрон….
Тотчас (в соответствии с народной приметой «легок на помине») в дверь позвонили. Наталья Николаевна порхнула к двери, открыла ее и сказала:
— Добро пожаловать, Павел Николаевич. Мы о Вас только что вспоминали. Здравствуй и ты, Машенька. Проходите прямо к столу, я его минуту назад накрыла.
Сергей взглянул на вошедших, увидел совсем седого, но бодрящегося Милюкова (знакомого по портретам), а за его спиной — полузабытую Машу Морозову! Когда взгляды их встретились, Машины щеки вспыхнули яркими розами, а Сергей тотчас почувствовал шевеление в чреслах. «Да что ж это такое? Она воздействует на меня индуктивно, как электрогенератор на ротор двигателя!».
Тем временем в него вцепился взглядом Милюков, мгновенно оценил ситуацию и сказал:
— Зря я взял тебя с собой, Машенька. Молодому человеку, с которым я пришел познакомиться, милее девичьи чары, нежели внимание отставного политика. Вот с тобой он с удовольствием бы познакомился….
— Мы знакомы, — сказал Сергей. — Потому что учились в одной группе в Сорбонне.
— И даже были любовниками, — вдруг заявила Маша и стала катастрофически бледнеть.
— Ого! — развеселился Милюков. — Жаль Шекспир умер: уж он смог бы написать пьесу на ваш сюжет! Но что это с тобой Маша? Ты бела как потолок этой комнаты! Тебе надо срочно выпить рюмку водки. Глебушка, у тебя есть водка?
Хозяин дома взял со стола графинчик, мигом наполнил рюмку и подал ее Милюкову, а тот буквально влил ее в рот Маше. Она поперхнулась и все же проглотила зелье, от которого ее тотчас перекосило, но румянец вернулся на щеки. Сергей смотрел на эту сценку и гадал, каким же образом Маша Морозова попала во власть Милюкова.
Но вот все успокоились, расселись вокруг стола, и Милюков сказал:
— Что ж, Глеб Александрович, представь меня наконец своему приятелю, о котором я в последнее время столь наслышан.
— С удовольствием. Перед Вами, Серж, один из самых знаменитых русских революционеров, свергнувших власть династии Романовых — Павел Николаевич Милюков: историк, глава партии Конституционных демократов, депутат 3 и 4 государственных Дум России, министр иностранных дел в первом революционном правительстве Львова, а в эмиграции — лидер новой партии Народной свободы, главный редактор газеты «Последние новости» и журнала «Русские записки».
— Много о Вас наслышан, Павел Николаевич, — сказал с легким поклоном Сергей. — Ваша роль в февральской революции, несомненно, велика. А газету вашу считаю самым объективным изданием, выходящем в Париже на русском языке.
— В таком случае, — вмешался Глеб, — провозглашаю тост за ваше знакомство. Холодная водка имеет свойство теплеть, знаете ли….
Присутствующие, не чинясь, выпили (за исключением Маши) и закусили. После чего разговор возобновился.
— Назвав нашу революцию февральской, Вы, видимо, признаете и октябрьскую? — язвительно спросил Милюков. — Напрасно, молодой человек. В октябре семнадцатого года произошел всего лишь мятеж, череда которых всегда сопутствует революциям. Октябрьский мятеж в отличие от предшествующего, августовского под руководством Корнилова, привел к смене власти в стране. Были потом еще мятежи: июльский в 1918 г под руководством эсеров, мартовский в 1921 г в Кронштадте, когда власть большевиков висела на липочке, но для свержения этих новых якобинцев всегда чего-то не хватало. И мы сейчас имеем то, что имеем: огромный концентрационный лагерь в пределах России, где миллионы рабов трудятся только из страха потерять свою жизнь.
— О судьбе этих нескольких миллионов заключенных большая часть народа ничего не знает, — возразил Сергей. — Мы, новое поколение русских, были в полной уверенности, что живем при самой справедливой, народной власти. И жалели прочие народы мира, которых нещадно эксплуатируют толстопузые буржуи. Теперь в преддверии новой мировой войны только на эту веру и можно надеяться: без нее гитлеровские орды, поверившие в свою очередь в исключительность германской нации, не победить.
— Однако в Вашей книге оптимистический финал отсутствует, — заметил Милюков. — Более того, правительство России вступило в сговор с Гитлером!
— Вы негодуете по этому поводу? — спросил Сергей. — Этого я и добивался. Все должны негодовать и требовать от своих правительств решительных мер по обузданию германских хищников. Под решительными мерами я подразумеваю войну до полного истребления войск Германии.
Читать дальше