Голубятня действительно представляла собой крохотный, метра три на три, домик, незаметно встроенный в стену цитадели, но, тем не менее, сделанный из кирпича. Внутри, как и говорилось – пустые клетки, прелая солома на полу вперемежку с птичьим пометом. Запашок – еще тот. Как в анекдоте: «Что, воняет? Нет, глаза режет!» Ну да нам здесь не жить. Осторожно, стараясь не скрипнуть, казаки открывают маленькие окошки, служившие, по-видимому, для запуска птичек. Становится светлее и легче дышать. Стараясь не выпачкаться, поочередно осматриваю местность через окна. Вон склады, которые скоро будут учиться летать вместе с часовыми, их охраняющими, точнее, делающими вид, что несут караульную службу. Стоят, ржут над чем-то своим, германским. Из другого окошка видны Полтавские въездные ворота в крепость. Третье показывает пустой плац, на котором шевелятся только какие-то бумажки и дым вдалеке. Насколько я понимаю, большинство находящихся в крепости немцев было занято тушением складов и подсчетом «счастья», которое им привалило благодаря головотяпству и тупости нашего генералитета.
Вообще, у меня все больше и больше крепнет ощущение, что сдача Ново-Георгиевска была заблаговременно запланирована свыше. Сначала не поддающаяся никакой логике шпионофобия с ярко выраженным еврейским акцентом и последовавшая затем бестолковая депортация «народа Израилева» в глубь страны, благодаря которой единственная железная дорога была забита вагонами с беженцами и стало невозможным что-либо ценное вывезти из крепости. Зато у главковерха появилась отличная причина эвакуировать из Варшавы различные художественные ценности, абсолютно ненужные во время войны. Интересно, где они теперь, эти статуи и картины, чей изысканный вкус они сейчас ублажают своим изяществом и красотой?..
Затем из крепости выводят боеспособный, освоившийся на местности гарнизон и заменяют его бестолковыми сорокалетними ратниками ополчения, которые ничего не знают, не умеют, да и не хотят ни знать, ни уметь. Берг рассказывал историю, услышанную от знакомого офицера. Старший сторожевого охранения докладывает при смене: «Подъезжал германский разъезд, так мы его не пустили, так как они пропуска не знают». Было бы смешно, если бы не было так грустно и печально.
И после всего этого, как апупеоз, комендант крепости играет с немцами в поддавки, сдавая сначала внешнюю линию фортов, затем внутреннюю и потом саму крепость, несмотря на еще существующую возможность обороняться. Германские пушки вели, скорее, беспокоящий огонь, нежели участвовали в штурме. И вот результат…
– Командир, там гансы оставляют только часовых у арсеналов, а сами уходят обратно. – Отвлекает от размышлений Андрей, сидевший наблюдателем. – И за стенами, кажись, музыка какая-то играет.
Да, действительно, если прислушаться, издалека доносятся звуки духового оркестра. Надо это посмотреть. Здесь все равно делать нечего. «Наши» склады не тронуты, стало быть, минирование не обнаружено. Пойдем, посмотрим, что за дискотеку там гансы устраивают. Идти, правда, придется сначала обратно, потом – по внешней крепостной стене, по всем этим зигзагообразным бастионам. Это ж километров пять будет. Ну, да для бешеной собаки пол-леса – не крюк.
По пути, обменявшись «чириками» со своими постами, заглядываем на импровизированный КП, где скучают Бер, Стефанов и Синельников, которые сразу набрасываются на нас с вопросами:
– Ну, что там?
– Германцев много?
– Когда уже взрывать будем?
– Подождите, господа, не все сразу. Там – то же, что и у вас из окна видно. В крепости остались только посты у складов, остальные оттянулись за стену, там у них какое-то веселье с музыкой. Взрывать пока рано. Пусть немчуры побольше набьется внутрь, да и в сумерках уходить сподручнее. Так что еще пару часиков придется подождать. Мы сейчас пробежимся по внешней стене, посмотрим, что и как, и вернемся…
Наш разговор прерывает появление одного из бойцов, стоящих в охранении. С добычей на руках. Причем добыча одета в форму сестры милосердия и в данный момент находится в обмороке. Это что за картина маслом? Боец поясняет, что почти сразу после того, как мы прошли, услышал какие-то шорохи в коридоре, затаился. Мимо него и прокралась данная персона. А когда он сзади тронул ее за рукав и хотел спросить, что она здесь делает, мамзель, тихонько пискнув, почему-то потеряла сознание и повалилась на пол. Ага, ты бы, друг любезный, спросил бы еще, как пройти в библиотеку. Умник…
Читать дальше