Тимур Литовченко: Воины преисподней

А впрочем… Туман, туман… Вообще-то не мешает попробовать!

Карсидар обдумывал интересную идею насчёт необычного приёма ведения боя, когда откуда-то сбоку прозвучало знакомое:

— Д'виид!

Вынырнувший из проулочка Зерахия шёл прямо к Карсидару, растопырив руки, пританцовывая и скаля в беззлобной улыбке жёлтые лошадиные зубы. Только этого сумасброда сейчас не хватало! Карсидар сделал вид, что не заметил иудеянина и одновременно пришпорил Желму, но шепетек возмущённо воскликнул:

— Эй, Д'виид, ты что, удираешь?

Если Карсидар сейчас уедет, этот недоумок ещё вообразит, что королевский воевода боится его! То-то он будет гордиться… По-прежнему не поворачивая головы, Карсидар попробовал покопаться в мыслях шепетека. Как всегда ничего путного из этого не вышло. Хотя чему удивляться? Карсидар здорово устал. Придётся всё же придержать лошадь и узнать, чего хочет этот сумасшедший. Карсидар с тоскливым видом обернулся к Зерахии и произнёс:

— А, это ты… Ну, чего тебе надо? Только давай побыстрее, я очень тороплюсь.

Шепетек вздохнул, пробормотал: «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — всё суета!» — и добавил громче:

— Успеешь ты со своими делами, дай лучше бедному а'иду поговорить с таким умным и важным человеком, как воевода русского короля. Как съездил? Утихомирил ордынцев?

Карсидар не смог сдержать презрительной ухмылки. Зерахия говорил о походе на Тангкут-Сарай так, словно речь шла о княжеской охоте или ином развлечении подобного рода.

— Можешь не волноваться, справился. Тебя, кстати, вспоминал, — Карсидар сосредоточился на камешке, пытаясь проверить, не испугается ли иудеянин этих слов. Однако Зерахия остался невозмутим, тогда Карсидар сухо спросил:

— Это всё, что тебя интересует?

— А как насчёт твоего выбора? Ты убедился наконец, что не обладаешь наивысшим могуществом? Что вообще колдовство — вещь ненадёжная, и лучше обходиться без него?

От этих слов Карсидару сделалось жарко. Невольно он отвёл глаза, посмотрел сначала на плывущие в ярко-голубом небе кучевые облачка, меж которых сияло ослепительное пятнышко солнца, и принялся зачем-то разглядывать чахлое деревце, находившееся за спиной у Зерахии.

— А, вот видишь… — шепетек грустно причмокнул. — Я же предупреждал, что в этом походе будет решаться твоя судьба! Вот Адонай за тебя и взялся, хвала Ему, благому сокрушителю сердец!

Тут же Зерахия словно забыл о собеседнике и глухо забормотал: «Барух Адонай…» Карсидар отёр пот со лба, утешил себя тем, что в выжженной солнцем пустыне было гораздо жарче, и тронул поводья. Но шепетек мгновенно спохватился и спросил насмешливо:

— Кстати, Давид, а как там твой божок, твой конь? У тебя, я вижу, теперь завелась другая… богиня.

— Слушай, ты!!! — Карсидар уже был рядом с шепетеком, уже держал его за отвороты кургузого кафтанчика, по краям которого болтались бело-голубые шерстяные нитки, и смотрел прямо в его блестящие каштановые глаза.

— Ах ты гнида, свинья шелудивая… Не поминай Ристо! — шипел он, перебирая отвороты кафтанчика, густую бороду и подбираясь к горлу мерзавца. — Ристо подстрелили, а такого коня…

Карсидар чувствовал, что задыхается.

— Вижу, ты крепко любил своего скакуна. Извини, Давид, я не хотел тебя обижать, — как ни в чём не бывало сказал Зерахия. — Но впредь тебе урок: нельзя полагаться ни на что земное. Здесь, в этом мире, всё не вечно, непрочно, обманчиво.

— И прежде всего — твои лживые речи! — не сдержавшись, воскликнул Карсидар. Но тут же пожалел об этом, потому что проклятый шепетек с невинным видом спросил:

— Интересно, где же я солгал таки?

Моментально в памяти всплыли все подробности нелепого похода, едва не окончившегося катастрофой. Карсидар разжал пальцы, брезгливо отряхнул руки, но вынужден был сознаться:

— Знаешь, Зерахия, как ни печально, ты оказался прав во всём.

Он думал, что шепетек обрадуется, начнёт торжествовать и расхваливать собственную проницательность. Однако ничего такого не произошло. Зерахия смотрел на него с сочувствием.

— Бедняга Давид, представляю, что довелось тебе пережить… Тяжело непокорному испить чашу Господнего гнева.

Карсидар болезненно поморщился, и приободрившийся шепетек почти радостно докончил:

— Впрочем, это для твоего же блага. Чем быстрее ты перестанешь противиться Адонаю, тем лучше.

— Ладно тебе. Ладно! — прервал его Карсидар, снова раздражаясь. — Заладил своё: Адонай, Адонай… У тебя есть ко мне ещё что-нибудь?