Василий Звягинцев: Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант

— Ты даже не знаешь, как долго…

— Знаю, — повторила она. — А если война закончится не так, как мы надеемся?

— Тем более. Тогда и пожалеть об упущенном некому будет.

— Понимаю. Я и сама тебя ждала, чего скрывать…

Она за руку провела его через едва освещенную дрожащим светом свечи прихожую к узкой, для монахов устроенной деревянной койке, поверх из лыка сплетенной сетки прикрытой тонким тюфяком. Сбросила с плеч простыню.

Он видел ее на селигерском пляже в тугом купальнике, по моде тех лет скрывавшем тело от плеч до середины бедер, потом в бане, когда он своими руками ее раздел. Но это медицинский момент, не считается. Потом, в присутствии Артура, она явилась ему не голой, а обнаженной, ей прислуживали Алла и Ирина, столь же неодетые, но при всех своих зрелых формах уступающие в соблазнительности изящной, а главное — царственной девчонке. Каковая царственность в жестах, движениях, мимике отчетливо перебивала так называемую «силу плоти». А уж Игорю, впервые увидевшему Ирину на палубе «Призрака», казалось, что ничего совершеннее не бывает в природе.

Убедился, что бывает. Просто угол зрения меняется в зависимости от настроя. Кому Венера Милосская, кому Афродита Таврическая.

Елена легла, прижимаясь к стене, освободив достаточно места, чтобы и он поместился.

Никаких предваряющих и сопровождающих происходящее слов княжна не говорила. Обещаний не требовала, хоть любовных, хоть политических. Просто прижалась горячим тонким телом, сама начала его целовать, по-современному, хоть и не знал Игорь, чем эти дела отличались от наших в тринадцатом веке.

— Игорь, смотри, я ведь тебе первому… Девушка я… Боюсь…

Что «та» Лена девушкой не была, он знал точно. Двадцатилетних девственниц в две тысячи сороковом году не бывало по определению, если уж только совсем какие-то богом ушибленные или судьбой обделенные таились где-то. И с его соперником она несколько ночей провела, таких вещей от терзаемого ревностью парня не скроешь. Так никого это особенно и не волновало. Плохо, что не со мной, а в принципе — каждый в своем праве.

Зато эта Елена, в качестве компенсации, что ли, девственницей оказалась. Игорь долго и нежно ласкал ее, стараясь разбудить ту страсть, которая непременно присутствует в любой почти девушке. Природа так определила. Он очень старался, и все получилось, как надо. Разрядку Елена испытала, пусть и неяркую, но наполнившую ощущением ранее неизведанной радости. По телу разлилась сладкая истома, захотелось спать и в то же время — немедленно повторить. Теперь уже — со знанием того, как ей будет лучше.

Игорь курил у окна, по-своему переживая достигнутый успех — все же он добился того, о чем мечтал давным-давно, а потом выбросил из головы, как многое другое, за ненадобностью. Девушка его не разочаровала. А то ведь как бывает — стремишься, добиваешься, теряешь голову в предвкушении чего-то неземного, потом предмет вожделения уступает, и все кажется ужасающе пресным и банальным. Начинаешь понимать, что некоторые красавицы созданы лишь для того, чтобы пьянить на расстоянии, сближение же — потеря иллюзии и хуже того — резкая неприязнь.

Чем свечи лучше электричества, так тем, что романтическая атмосфера создается автоматически. Не освещенное пронзительным светом тело со всеми его не всегда эстетическими подробностями, а мягкий абрис, насыщенный тенями.

Елена села поперек кровати, вытянула ноги до середины кельи, руки закинула за голову, вызывающе выставив свои не слишком роскошные груди. Она явно ощущала себя перешедшей в иное качество. Женщина она теперь, со всеми вытекающими последствиями. Полноценное существо, познавшее не только неведомое ранее удовольствие, но и осознавшее свои права и власть.

Обняла Игоря, сама стала горячими ладонями скользить везде, целовать его мягкими, совсем не такими, как раньше, губами.

— Ты же теперь навсегда мой, князь? Мы с тобой начнем новую, Мещерскую династию. Давай еще раз. Мне понравилось. Только теперь не так. Постельные бабы меня учили, ты не думай. Нас, княжон, с самого детства учат. Книги индийские и арабские, с картинками, читают. Вас, мужчин, воинскому делу обучают, нас этому…

Очень Ростокин удивился. Сейчас действительно не питерская студентка Лена его обнимала, а подлинная великая княжна, с историческим опытом тысячелетней империи. Вспомнилась из прочитанных книг басилисса Феодора, еще кое-какие византийские дамы, имевшие гаремы мужиков почище, чем женские у царя Соломона.