Анатолий Логинов: Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле

Да, славные были денечки. Вживание в новую среду, использование открывшихся возможностей, первые успехи и неудачи. Всего пять лет, и молодой, подающий надежды биржевик из Нью-Йорка, используя кризис сорок восьмого — пятидесятого годов, становится одним из столпов «Бэнк оф Нью-Йорк», а еще через пятилетку прибирает его к рукам. Десятки спекуляций, тысячи решений… И вот «миллионер-невидимка», чье лицо не появляется на страницах газет и экранах телевизоров, уже много лет, властвует в своей финансово-промышленной империи, звоня по телефону и рассылая телеграммы, сидит в одиночестве в пентхаусе и раздумывает о превратностях жизни и тратит время на бессмысленные, с точки зрения обычного американца, самокопания. Но жизнь продолжается, и даже это ленивое времяпровождение не может длиться вечно. Звонит телефон, и приятный женский голос сообщает, что лимузин подан к пандусу, охрана готова и можно ехать на аэродром. Что же, пора. Да, лимузин готов. Пора ехать. Сэм (или все же Леха) поморщился, вспомнив, сколько самого лучшего бензина жрет этот бронированный длиннющий, в американских традициях, «членовоз». При нынешних ценах на нефть — чистое разорение. А что делать, положение обязывает.

Что-то налоговая стала слишком пристально присматриваться к его счетам и предприятиям. Неужели все-таки отследили утечку золота и долларов? Конечно, на всякий случай готовы пути отхода, надежные люди при необходимости перехватят бразды правления фирмами так, что никто и ничего не заметит. Но береженого, как известно, бог бережет. Поэтому лучше временно уехать на Сейшелы. Благо, один из островов давно числится собственностью его концерна. Хорошая база для советской разведки, не находите? Человек еще раз усмехнулся, поставил недопитый хайболл и ответил в трубку:

— Выхожу, Мэри. Передайте Джиму — все по варианту один.

Стоящий у Кремлевской стены старик, несмотря на возраст, сохранивший военную выправку, хотя и опирающийся на трость, медленно наклонился и поправил лежащий у стены букет. Разогнувшись, он несколько минут постоял в стойке «смирно» и повернулся к подбежавшему к нему в этот момент вместе с большой, черной, с белым галстуком на груди азиатской овчаркой подростку. Подросток внимательно посмотрел на стену, отдал пионерский салют и спросил у старика:

— Дед, ты все? Поговорил? Идем?

— Идем, Сергей, идем. Мама где?

— Они с бабушкой нас в машине ждут. А ты мне вечером расскажешь про войну?

— Обязательно расскажу, Сережа. Только ведь ты мои рассказы наизусть уже помнишь или нет?

— Что ты, дед, разве все запомнишь. К тому же мальчишки в интернате обязательно будут новых историй ждать про тебя, про твоих друзей, про Ленга и ваш танк. Ты же мне не все рассказал, наверное?

— Ладно, вспомню что-нибудь новенькое.

— Вот и хорошо. У тебя все равно интереснее выходит, чем в «Трех танкистах и собаке».

— Неужели тебе такой хороший фильм не нравится?

— Не-а. Лучше бы вместо поляков вас показали, а вместо немецкой овчарки — нашего Тимку. Он же любой из этих овчарок умнее в сто раз! Да и вы с дядями Сережей и Семеном с нацистами здорово воевали! Дед, а почему про вас фильма нет?

— Да какой фильм, Сережа? Мы ведь просто выполняли свои обязанности. Чем мы лучше героев Перекопа или защитников Брестской крепости? Вот про них да, надо фильмы снимать.

— И про вас тоже надо, дед. Нам учитель недавно про электронику рассказывал. Про идеи дяди Семена. Он же гений, реально. Академик Лосев считает, что он большинство современных направлений развития электроники предугадал. Жаль, что погиб глупо.

Мельниченко резко остановился, так что Сергей проскочил по инерции несколько шагов и недоуменно повернулся в его сторону. Так же резко застыл и пес, слегка оскалив зубы и пытаясь найти возможный источник угрозы.

— Запомни, Сергей, — ого, такого злого голоса у деда притихший внук не слышал, кажется, ни разу, — никто никогда не гибнет в боях за Родину глупо. А Семен Бридман погиб за свободу нашей Родины. Понятно? — и дождавшись ответного кивка, слегка остывшим голосом спросил: — Неужели это вам учитель так сказал?

— Не-а, дед, это мы сами так потом решили. Ну, останься он в живых, сколько еще нового придумать бы мог. А он от работы у академика Минца отказался.

— Да, отказался, Сережа. Потому что не мог бросить свое место в строю. Понимаешь?

— П-п-понимаю. Тогда он просто не смог бы себя уважать, да, дед?