Валери Жискар д’Эстен: Победа Великой армии

Она взяла Франсуа за руку и стала играть его пальцами.

— Увидев вас в Варшаве полтора года назад, я вам сказала, что чувствую себя неважно и очень устала от поездки. Моя мать сказала то же самое. Но это была неправда!

Прежде чем заговорить снова, Кристина немного подождала. Она внимательно следила за Франсуа, пытаясь понять, не догадывается ли он о чем-нибудь. По всей видимости, нет, хотя он слушал ее очень внимательно.

— Но это была неправда, — повторила она. — А правда в том, что я ждала ребенка и только я одна могла его спасти. По приезде в Варшаву я посоветовалась с врачом. Он-то и сообщил мне эту новость. Я спрашивала себя, следует ли мне вас предупредить, однако вы приехали так ненадолго, что я решила этого не делать. Мне стало тяжело еще по пути из Вильны в Варшаву. Но это было только начало. Меня тошнило, приходилось себя сдерживать…

Франсуа был поражен. Ему стало стыдно за то, что он не представлял себе возможных последствий их отношений для Кристины.

— Я ничего не сказала матери, — продолжала она. — Она бы меня прокляла. Я очень боялась того, что должно было произойти: ведь рождение Ольги далось мне так тяжело! Я посоветовалась с врачом, и он подтвердил, что я беременна. Я ждала в ужасе, и через три месяца случилось несчастье: я потеряла ребенка… — Голос Кристины дрогнул, и она судорожно сжала руку Франсуа. — Я была в страшном горе. Не знала, стоит ли вам об этом сообщать, и сказала себе, что расскажу, если мне представится случай вас увидеть. Отправиться в эту поездку я решила чуть позже. Я думала, вы в Париже, но не знала вашего адреса. Мне помог капитан Залиский. Он служил под вашим началом, а сейчас он — полковник генерального штаба короля Понятовского. Он узнал, что осенью вы приедете в Майнц, где вступите в новую командную должность, а до тех пор будете жить в Провансе, в имении, название и местоположение которого он мне указал. И вот я здесь! Думаю, теперь я вам все сказала.

Бейль видел, что рассказ дался ей нелегко: лицо ее побледнело, черты заострились. Обессилев, она все еще лежала на диване. Франсуа не знал, как реагировать. Что бы он ни сказал, все это будет так мелко по сравнению с тем, что она сообщила.

Его растерянности положила конец сама Кристина.

— Не пытайтесь мне ответить, — сказала она. — Могу себе представить, что значит для вас эта новость, но к ней уже больше нечего добавить. Моя печаль понемногу рассеивается. Вы бы ничего не смогли для меня сделать, но я, рассказав вам все, чувствую, что у меня камень с души свалился!

В саду за открытым окном послышались голоса. Воздух был таким чистым, что добавлял к ним хрустальный звон, отдававшийся эхом в пространстве.

— Это Ольга возвращается с прогулки, — снова заговорила Кристина. — Разумеется, она ничего не знает.

Девочка с гувернанткой вошли в гостиную. Следом за ними плелся Флоран, вспотевший от ходьбы.

— Какое чудесное место! — с восторгом сказала Ольга матери. — Лошади великолепны и отлично вымуштрованы! Вам стоило бы прогуляться с генералом!

— К сожалению, нам надо ехать, иначе мы опоздаем в Экс, — ответила Кристина.

Франсуа надеялся что-нибудь придумать, чтобы продлить встречу. И ему показалось, что он нашел хороший повод.

— Раз уж вам срочно надо ехать, — сказал он, — то вы могли бы вернуться к нам завтра. Предлагаю после обеда покататься на лошади, как советует Ольга. Поужинаем на террасе, вы переночуете в гостевой комнате на втором этаже. Это позволит вам ехать в Ниццу прямо, а не через Экс. Мой ординарец, которого вы знаете, устроит на ночлег ваших кучеров и позаботится о лошадях.

Графиня Калиницкая, похоже, задумалась.

— Если хотите, Флоран покажет вам комнату, которая подошла бы для вас и для Ольги. Тогда и решите, что делать дальше.

Франсуа помог Кристине подняться с дивана, и она вышла из комнаты в сопровождении Флорана и гувернантки. Было слышно, как они поднимаются по лестнице. Генерал остался в кабинете наедине с Ольгой.

— Вы должны мне помочь, — попросила девочка. — Мама не знает, в какой пансион меня лучше отдать — в петербургский, или в парижский. Я бы, конечно, предпочла Париж! Мне придется проучиться в пансионе три года, и я даже представить себе не могу, как я проведу их в России! Мама объяснила, что меня вряд ли примут в школу при ордене Почетного легиона, потому что мой отец был русским офицером, убитым в сражении с французами. Может, вы могли бы это уладить? И еще об одной вещи мне хотелось бы вас попросить — чтобы вы уделяли больше внимания моей матери. Я знаю, она вами бесконечно восхищается.