Владимир Коваленко: Кембрийский период

— Уже умеешь, — сообщило правое облако. — Это тебе за беспокойство. И мужество. Прощай, храбрая!

И оба облака исчезли, внезапно и вдруг. Хлопнула дверь. Эйра только взвизгнула коротко и вскинула щит. Глэдис резко спросила:

— Что происходит?!!

Анна заворковала низко до хрипоты, ласково до дрожи:

— Брось нож, милая… Спокойно, дорогая, спокойно, все хорошо, но нож брось…

Луковка медленно развернулась. На горящем лице холодные глаза. Не ее. Улыбнулась.

— Это были друзья, — сообщила она. — А вы… вы думать не смейте, что я Немайн повредить способна. Если я беспокою, если не нужна — могу себя убить. Ее семья вы, вы ее защищайте дальше.

Развернула нож к себе. Примерилась ударить под левую грудь, меж ребер.

— Не смей! — рявкнула Глэдис. — Нож выбрось!

— Я нужна?

Нион разжала пальцы. Нож выпал, глухо стукнул о деревянный пол.

— Мама, ты зря дала нож полубузумной. Хорошо, она не зарезала ни сестру, ни себя…

— Нет, Эйлет, тут что-то не так… Луковка Вахан, ты почему ножом машешь? Отвечай!

— Я — это она. Приходили боги. Двое. В сияющем облике. Кто — не узнала. Немайн дала силу, я встала против — но это были друзья! А я на них чуть не напала… Едва не убила, глупая! А они книгу принесли и письмо… А Немайн сильная. Даже сейчас. И хорошо с ней рядом.

Нион села на свою помятую постель. Снова Луковка-недотепа.

— Я недоспала свое, — сообщила, отрубаясь, — сейчас еще немного вздремну. Хорошо?

Книга оказалась доступна только Нион и Анне — обе знали ирландский, обе умели читать. Зато желающих послушать перевод — множество. Ради такого случая и друидов пригласили — ирландский у них родной, да и буквы знали. На уровне — высечь что-нибудь на камне. То есть разобрать текст могли, но делали это медленно и натужно.

Епископ с удовольствием занялся бы этой загадкой, которая попахивала настоящим чудом, но — дела. От необходимости заседать в Совете Мудрых его никто не избавил, так что оставалось ему отчеты викария да рассказы патриарха внимательно выслушивать и советы ценные давать. Действительно ценные. Именно он заметил главное противоречие. Книга описывала сиду как существо плотоядное, которой и обычные христианские посты-то заказаны. Ни дня без плоти! Рыба, правда, подходит не хуже мяса. Но сама-то Немайн говорила, что ей нужно питаться зеленью и это обычная пища в холмах. Что, судя по байкам местных жителей, похоже на правду. Книга лжет? Или Немайн не знала что ей есть полагается?

Если книга неверна, то сверкающие облака — силы зла, невзирая на благообразный облик. Люцифер, в конце концов, тоже светоносец.

Если книга верна, то понятно, от чего свалилась сида, да и в главном — в «лечении» — не расходилась ни с ее словами, ни с заключениями медиков. Вопрос о кознях нечистой силы и происках врагов почти отпал, когда мэтр Амвросий констатировал, что книга не советует ничего из того, что уже бы не делалось. То есть вреда нет. Только укрепление духа врачующих.

Как она могла не знать?

Разве если очень сильно переменилась… Дионисию было грустно — приходилось соблюдать легенду. Не говорить же во всеуслышание, что Немайн не холмовая жительница, а потому ей и правда нужно мясо. Болезнь же и книга безусловно несли мистический характер, и над этим было нужно еще немало размышлять.

Вслух епископ заметил, что неизвестно, как меняет сидов крещение. Эта версия была признана возможной всеми — но в этой версии книга в результате оказывалась подарком свыше. А облака — обликом ангелов или святых. Скажем, святой Бригиты и святой Бранвен — последняя и вовсе приходилась Немайн двоюродной правнучкой… Образ сияющих облаков для сидов был доступен, если верить друидам, и до крещения, и до святости. Следовательно, это могли быть не друзья, а враги… А в книге — неправильные способы лечения не этой, а других болезней.

Анна по ведьминскому опыту знала — крещение на требуемую больному диету не влияет. Зато перемена звериного облика — еще как. Так что, поговорив с друидами, убедилась — заглядывали старшенькие сиды. Родители? Ллуд и Дон?

Друиды осторожненько намекнули на это христианским священникам. Дионисий подумал, да и решил: чудом больше, чудом меньше, а легенду поддерживать надо… и дал друиду себя убедить. Тем более что Пирр очень уж энергично кивал… чуть голова не оторвалась. Зато, как только епископ признал версию, у него появилась возможность лицезреть работу истинно апостольского чина. По лику Пирра словно патока расплылась.