Владимир Поселягин: Первый фронт

— Добрый день, камрад Альфред Лисков.

Москва. Кабинет Сталина.

Двадцать второе июня. Два часа ночи

— Значит, уже и Лисков перебежал. А остальные? — спросил Иосиф Виссарионович с задумчивым видом.

— Еще трое. Все говорят одно и то же время. То, которое мы прекрасно знаем, — ответил Берия.

— Ну что ж. Вы знаете, что делать, товарищ маршал, — обратился Сталин к маршалу Шапошникову, успевшему вернуться из-за Аномалии, где он проходил полное медицинское обследование. Шапошникова Сталин терять не хотел и потому попросил президента Лукашенко помочь в этом вопросе своими специалистами, на что Александр Григорьевич с радостью согласился, дав команду на дополнительное финансирование и на закупку медицинского оборудования за границей.

— Так точно, товарищ Сталин. Красные пакеты были вскрыты командирами ровно в двенадцать часов ночи, и сейчас уже начались приготовления к приграничным боям.

— Ну что ж, столь долгое ожидание наконец подходит к концу, подождем еще немного, — покивал Сталин и спросил у наркома: — Что там Александр? Как у него успехи?

Вопрос не был праздным: с потерей одного из двух имевшихся переходов поиски новых точек становились задачей очень важной. И потому предсовнаркома требовал новостей от поисковиков других порталов очень часто.

— Сейчас они находятся на аэродроме под Ленинградом, товарищ Сталин. Отдыхают. У Александра проблемы с горлом.

— Что? Опять жука ртом поймал? — с легкой усмешкой спросил Иосиф Виссарионович.

— На этот раз нет. Просто продуло, — ответил нарком.

Небольшой аэродром в сорока километрах от Ленинграда.

Аэродромная столовая.

Двадцать второе июня. Три часа ночи

Понятное дело, никто из нас не спал. Да и кто будет ложиться в такой день? Все мы сидели в небольшой столовой у репродуктора и молча, без интереса, играли в карты, убивая время в тревожном ожидании.

— Звух приба-аф-фь, — прохрипел я Жоре.

«Долбаная простуда! Долбаный жук! Если бы я знал, то не только бы очки надел, но и намордник! Никогда бы не подумал, что жуки забираются на двести метров! — думал я, злобно вспоминая погрызенного жука. Мало того, что я его погрызть успел, так еще и проглотить умудрился, что бесило меня еще больше. — Все, на хрен этот „кукурузник“. Опять на Компаэре летать будем!» — воспринимать всерьез нытье профессора, который постоянно нудил над ухом, что, мол, на этом открытом самолете будет больше шансов найти Аномалию, уже не было сил.

— Время, — посмотрев на часы, сказал Виктор.

Мы немедленно прислушались, но кроме фоновых помех, ничего не было, что заставило нас недоуменно переглянуться.

Тут я вспомнил и хлопнул себя по лбу.

— Блин, ну я и тормоз! Ну кто будет передавать новость о нападении в ту же минуту, как началась война? Наверняка сообщение будет часов в шесть!

— Еще два часа ждать, — вздохнул Виктор и протяжно громко зевнул, виновато посмотрев на прикорнувшую в уголке Алевтину.

Посмотрев на нее, я тепло улыбнулся. Аля за последние дни развила бурную деятельность, устроив моих родителей на новой квартире и приведя в порядок мою. Причем на мои слова, что когда евреи побегут из Москвы, можно будет купить мебель по дешевке, она зашипела как кошка и объяснила, что евреи бежали, когда немцы подходили к Москве, а у нас, мол, такого не будет, вот и надо обустраиваться сейчас. В общем, я как всегда неудачно пошутил и меня как всегда не поняли. Дело привычное.

Мы все-таки дождались. И как и другие, кто ЗНАЛ, стояли у репродуктора и слушали пробирающий до печенок голос Левитана.

«Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра… без объявления войны германские войска напали на нашу страну…».

Текст повторялся каждый час.

Москва. Генштаб.

Двадцать второе июня. Двенадцать часов дня

Стоящий у телефона спецсвязи маршал Шапошников кричал в трубку:

— Какого твой майор полез за Буг?! У тебя какой приказ? ВОТ И ДЕРЖИ ИХ ТАМ! А за Буг не лезь, туда пойдут другие… Да, отзывай.

— Товарищ Сталин, разрешите доложить? — подойдя к Иосифу Виссарионовичу, спросил нарком, краем глаза проследив, как маршал положил трубку телефона.

— Докладывайте, — обернулся к нему Сталин, на миг блеснув своими тигриными желтыми глазами.

Слегка бледный Берия доложил:

— Пропал самолет Александра. По словам наблюдателей — они на «Дугласе» охраняли его выше, — его самолет развалился в воздухе. Причем со слов сержанта Соколова, на миг открылась гигантская Аномалия и поглотила часть пассажиров и корпуса самолета. Спаслись только двое, у обоих сильные переломы, парашюты открылись на малой высоте, почти у самой земли.