Михаил Гуткин: Инструктор ОМСБОН

Наконец колонна военнопленных прошла, и мы благополучно двинулись дальше.

– Я узнаю эти места! – сказал Калюжный. Он уже настолько осмелел в седле, что обернулся к нам с Васей.

– Отлично, куда дальше – помнишь?

– Сейчас будет развилка, на ней – направо, и метров через пятьдесят должен быть мой шалаш. Там на месте я уже сориентируюсь.

Вася выслал своего скакуна в галоп, чтобы всех обогнать и встать во главе отряда. Я невольно залюбовалась его уверенной посадкой. Я, конечно, держусь в седле, но до подобного зрелища мне еще далеко.

Мы выехали на полянку, где стоял полуразвалившийся шалаш.

– Ага, вон между тех кустов надо пробраться на маленькую полянку и та-а-а-а… ма-а-ма-а-а!

Совершенно неожиданно Фрося скакнула в сторону и «прихватила», как говорят конники. Пронесла она его всего несколько метров, но тут они с Григорием и расстались. Калюжному повезло: он хлопнулся в мокрые листья. Фрося тут же остановилась и очень удивленно – я не вру! – на него посмотрела, как будто не ожидала, что подобное может произойти.

– Спасибо, тут уже буквально несколько шагов, – сказал Григорий, – я пешком.

Фрося, однако, явно чувствовала свою вину, так как пошла следом, тычась носом ему в шею. Калюжный принял ее извинения и взял за повод. Он прошел немного вперед, посмотрел зачем-то наверх, по сторонам и кивнул на куст орешника:

– Здесь.

Совершенно неприметное место. Молодец, Калюжный, хорошо замаскировал! Мы двинулись было к кусту, но он сказал:

– Стоп, погодите, у меня тут были метки, надо проверить, что они нетронуты.

Отдав поводья Васе, Григорий аккуратно подошел к кусту и изучил его.

– Все в порядке. Можно откапывать.

Я решила, что мужчины без меня прекрасно справятся. Не люблю грязную работу. К тому же «откапывать» – это только на словах так звучало, на самом деле сначала необходимо было откатить здоровое, поросшее мхом бревно, а потом уже работать саперными лопатками.

Когда сверток извлекли, я решила ознакомиться с его содержимым. Да-а-а, Григорий хоть и не Ленин, но в шалаше тоже времени даром не терял. Материал, как сказал бы все тот же Владимир Ильич, «архиважный». Ни в коем случае нельзя допустить его попадания к врагу. Хранение драгоценных тетрадей Калюжного я решила взять на себя. Чтобы, как говорится, «не складывать все яйца в одну корзину». Калюжный не возражал. Он все еще с недоверием относился к верховому виду транспорта и потому боялся потерять что-нибудь по дороге.

Сделав одно дело, пора было приниматься за другое. С такими же предосторожностями мы двинулись туда, где, по нашим с Григорием прикидкам, мог находиться «портал». Снова пришлось пережидать несколько дней на одной из замаскированных Васиных стоянок, так как шла очередная переброска немецких частей. Мне стало понятно, почему нас приписали к местным партизанам: именно для таких вот случаев.

Наконец мы оказались в предполагаемом месте портала. О, дорога, по которой я тогда ехала на автобусе. Мы с Калюжным совместными усилиями вспомнили детали окружающего пейзажа. Однако тут все разворочено. Вот елка, где я прятала рюкзак… А в саму дорогу явно попала бомба! Да не одна. Походив вокруг да около (знать бы еще, как этот «портал времени» выглядит!), мы не обнаружили ничего особенного. Хотя и были уверены, что место определили правильно. Но – береженого Бог бережет – решили для надежности еще раз взорвать это место. А потом выставить охрану.

Заложив заряды, мы отошли на безопасное расстояние. Раздался обширный взрыв, тряхнуло… и я потеряла сознание.

Очнувшись, я еще не успела открыть глаза, но показалось, все вокруг не так. Что-то неуловимое. Тепло. Запах свежей листвы ( зимой!) , смешанный с гарью выхлопных газов. Стоны, мат, детский плач. Открыла глаза. Дежавю… Я лежу на обочине, а в нескольких метрах от меня – в канаве перевернутый автобус, из которого вылезают люди.

Тот самый автобус, в который я села по дороге из Барановичей.

Запах свежих булочек с корицей щекочет ноздри и призывает встать. Видно, Петюнчик решил порадовать меня завтраком. Как это мило с его стороны, особенно учитывая, сколько лет мы уже в браке. Однако вставать меня что-то не тянет. Сегодня суббота, и торопиться никуда не надо, а ночь я спала очень плохо после вчерашнего разговора с Сашей.

Сашок – это мой старший сын, полковник ЕСГБ (Единой службы государственной безопасности – так в 2029 году переименовали ФСБ). Вчера он позвонил мне на работу и каким-то странным голосом предложил встретиться «для конфиденциального разговора», вместе поужинать.