Алексей Живой: Империя: Великий царь

И тут боги сжалились над Гисандром. Триерарх, что-то крикнув своим бойцам, отошел от костра, направляясь прямиком к холмам, за которыми прятались спартанцы. Не дойдя до них метров десять, он остановился у небольшого камня, оглянулся назад, словно проверяя, не идет ли кто за ним, и вдруг исчез. Несколько секунд Тарас вглядывался и вслушивался, думая услышать, как капитан триеры справляет нужду, но вскоре до него донеслись какие-то странные скрежещущие звуки. Оставив щит, Тарас осторожно вылез из укрытия и, неслышно подобравшись поближе, увидел, как грек, согнувшись в три погибели, что-то зарывал под валун, явно желая скрыть это от своих соплеменников.

Не раздумывая больше о том, что его увидят охранники с корабля, Тарас метнулся вперед, в два прыжка оказавшись рядом с капитаном триеры, и с ходу оглушил того ударом по шее. Грек охнул и обмяк, повалившись на руки спартанцу. Не успел Тарас оглянуться в сторону своих людей, как двое из них тут же оказались рядом, почуяв, что хозяину понадобится помощь.

– Берите его, – шепотом приказал Тарас, оглянувшись на безмятежно сидевших у костра гоплитов, – оттащите за холм, крепко свяжите. Сделайте из копий носилки и положите на них тело. Понесем его на корабль.

А когда Этокл и Бриант уволокли бесчувственное тело за ближний холм, он нагнулся и, пошарив под камнем, вытащил оттуда туго набитый кошель. Затем Тарас спрятался за валун, чтобы не подвергать себя лишний раз опасности. Ослабив тесемку, высыпал на ладонь пару момент и с нескрываемым удовольствием увидел тускло блеснувший в лунном свете профиль Ксеркса.

– Ну, здравствуй, богоподобный, – усмехнулся он, пряча обратно в кошелек персидское золото, – вот тебе и доказательства. Леонид будет доволен.

Передвигаясь с носилками так быстро, как только возможно – Тарас всерьез опасался погони афинян, – вскоре они достигли места стоянки собственного корабля, с трудом разглядев его силуэт на фоне показавшихся звезд. Вдоль корабля бродили какие-то тени.

– Куда вы пропали, господин Гисандр? – поинтересовался проводник, неожиданно выросший из темноты у него на пути. – Ведь людям надо поесть и отдохнуть, а вы не велели разводить даже костров.

– Что случилось? – добавил он, меняя тон, едва заметил запыхавшихся бойцов, которые тащили чье-то связанное тело на носилках позади Гисандра.

– Некогда есть, – отмахнулся Тарас, приказав жестом поставить носилки с пленником у своих ног, – а вот костер разведи, надо кое-кого разглядеть. Только один, да у самого борта, чтобы его было не видно.

Когда небольшое пламя стало пожирать сучья сухостоя, и костер заалел, осветив несколько метров вокруг, лицо пленника стало видно отчетливо. Присмотревшись, Тарас даже сделал шаг назад, узнав старика. Тот уже очнулся, открыл полные злобы глаза и молча буравил ими стоявшего рядом человека в красном плаще. Удивлению Тараса не было предела.

– Приветствую тебя, – проговорил он, наконец, бросив пленнику на грудь кошель с персидским золотом, – Андрос из Галикарнаса.

– Господин Гисандр, – приблизился к нему капитан, – мои люди голодны, они только что чудом спаслись в шторм. Разрешите нам развести еще несколько костров, обсохнуть и приготовить еду.

– Нет, – отрезал Тарас, положив ладонь на рукоять меча, – немедленно спускайте корабль обратно на воду. Мы возвращаемся в Дельфы.

Через пару дней к вечеру они вновь прибыли в Кирру. Здесь по-прежнему было многолюдно. Однако на сей раз, Тараса не интересовали местные здания и площади. Он велел Клеандру до захода солнца разыскать повозку, и сам оставался на корабле, пока не стемнело. Перед тем как закрылись городские ворота, они покинули город, вывозя связанного по рукам и ногам пленника, запрятав его под соломой и амфорами. На голову Андросу надели мешок, а в рот забили кляп из обрывка гиматия. На всякий случай Тарас привычным движением «отключил» его тело.

Впрочем, повозку спартанцев никто из фокидских стражников не досматривал. То ли потому, что к спартанцам здесь было особое отношение. То ли благодаря кратким переговорам Клеандра со стражниками, после которых они сразу «подобрели», потеряв бдительность. Тарасу даже показалось, что проводник дал им взятку.

«Спартанец с деньгами? – удивился он, подметив, как тот ловким движением спрятал под хитон небольшой кошель. – Еще одна новость». Но допытываться не стал. Он ведь действительно не знал всех особенностей большой политики Лакедемона. Если деньги в Спарте были под запретом, то во всем остальном греческом мире золото ценилось превыше всего. Ходили даже слухи, что, не имея возможности хранить огромные средства, которые давала война, у себя на родине, цари хранили их в Дельфах, превращая этот храм, по сути, в «Государственный банк Лакедемона». Впрочем, этого никто не знал наверняка, а сокровищ в храме хватало и без спартанских подношений.