Олег Аксеничев: Шеломянь

Внимание Игоря привлек прекрасный серый скакун, когда-то холеный, но теперь запущенный, нечищеный, со свалявшейся гривой. Новгородец, сидевший на коне, показался Игорю знакомым.

Игорь подъехал поближе.

— Здорово, купец! — поприветствовал Игорь хозяина коня. Память подсказала, чем занимался новгородец, но имя его по-прежнему не вспоминалось.

Польщенный новгородец пригладил кольчужной перчаткой бороду. Игорь моргнул, ожидая, что волосы запутаются в стальных кольцах, но все обошлось.

Новгородцы напыжились от удовольствия, что князь по-свойски беседует с одним из них. Отовсюду Игорь видел блеск крепких зубов: новгородцы что делали, так до конца, улыбаться — только во весь рот.

— Садко! Может, князь поможет горю? Пожалься, Садко! Спроси, где в Киеве гусельное ремесло!

Садко — да-да, конечно, это же с ним по весне мы налетели на киевскую сторожу — добродушно отмахивался от зубоскалов и щерился не меньше остальных.

— Есть просьба или жалоба, купец Садко? Говори, я всегда готов помочь друзьям-новгородцам!

Новгородцы одобрительно загудели, услышав княжеские слова.

— Не стоит внимания, князь, — отвечал с поклоном Садко. — Просто этой ночью я забыл в обозе свои гусли, и теперь эта нежить нашла повод для шуток.

— Садко Сытинич — гусляр известный, — заметил кто-то в строю. — Ему морской царь однажды на выбор предложил жену-красавицу или гусли-самогуды. Так Садко гусельки забрал, а царю сказал, цто таких на всем свете не найти, а вот жену какую не бери, все с изъяном окажется!

— Чужому добру завидовать, своего не иметь, — отговаривался Садко.

— А что это за морской царь? — полюбопытствовал князь Игорь.

— У нас в Новгороде, — ответил Садко, — когда не хотят объяснять происхождение богатства, то говорят, что морской царь подарил…

Но Игорь уже не слушал.

Киевский боярин Здислав наконец-то втянулся в ближний бой. С пригорка Игорь видел, как сам боярин прорубался к линии катафрактов, за кото-Рой виднелся бунчук Кончака.

— Пришло наше время! — воскликнул Игорь. — В бой!

Красный стяг Ольговичей указал коннице направление удара. С пригорка, споро набирая скорость, неслись северяне и куряне, набившие руку в приграничных схватках. Забирая в тыл к киевлянам, мчались, пригнувшись к конским холкам, новгородцы, на ходу готовя любимое оружие — копья и палицы.

— Господа новгородцы! Фунда сидоро! — неслось через разбойничий посвист. Игорь уже знал, что эта тарабарщина означает «отдать якорь», но никак не мог понять, отчего этим надо заниматься перед боем.

Князь Игорь гнал коня на противника. Как всегда перед боем, под сердцем ощущался холод, но тело было послушно, а руки — готовы убивать.

Копье князя выбило из седла киевского дружинника, неосторожно повернувшегося боком в попытке достать мечом противника. Конь Игоря поскользнулся в луже крови и копытом угодил прямо в лицо упавшего киевлянина. Еще у одного киевского дружинника меч застрял в древке княжеского копья, и Игорь вбил обухом боевого топора шлем дружинника в плечи.

Через несчитаное количество трупов Игорь пробился к Кончаку. За стеной катафрактов можно было ненадолго перевести дух.

— Где Кобяк? — спросил Игорь, обтирая полой плаща скользкую от крови рукоять меча.

— Его вывезли из боя, а куда — не знаю, — ответил Кончак.

— Он ранен? Тяжело?

— Да нет. Просто по жаре его опять развезло, вот и пришлось отправить досыпать.

Кончак ухмыльнулся, представив, как будет подшучивать над владыкой лукоморцев после боя.

Но что это?

С юга, где светились стены монастырей и темным пятном выделялся киевский Подол, надвигалась пыльная туча. Издалека слышные гортанные выкрики обозначили новых участников боя.

— Черные клобуки, — выдохнул Игорь. Действительно, на доспехи приближавшихся всадников были наброшены короткие черные плащи с клобуками-капюшонами.

Черные клобуки, пришедшие на помощь киевлянам, были потомками печенегов, осевшими у днепровских порогов и ставшими Мономашичам верными сторожевыми псами. Для половцев клобуки-берендеи были злейшими врагами, и в бою их в плен не брали.

— Они. Но как их пропустили через Белгород? Где твои братья, князь? — сердился Кончак.

— Мне это тоже интересно. Жив буду, разберусь, — пообещал Игорь. — Знаешь, хан, как называют черных клобуков в Киеве?

— Берендеи.

— Не только. «Наши поганые», представляешь?

— Тогда «не наши» — это мы с Кобяком, что ли? — развеселился Кончак и, продолжая смеяться, двинул в бой катафрактов.