Анри Труайя - Подопытные кролики

Первое время их брак был безоблачным. Молодым с трудом верилось, что они наконец вместе. Засыпать и просыпаться рядом с тем же самым человеком! Знать, уходя, что по возвращении тебя ждет то же лицо, те же слова, а в возможных недоразумениях виноват ты сам и никто иной!

- Мне кажется, я грежу! - шептала Иоланда.

Альбер подносил к губам ее пальцы:

- Как хорошо надеяться, верить, строить планы!

Помнишь твои смешные выходки амазонки?

- Смешные? Вовсе нет. Вот ты в роли потасканного донжуана!

Они смеялись над прошедшими горестями.

Как-то в воскресенье они решились нанести дружеский визит профессору Дюпону. Они вернулись чуть погрустневшими и слегка встревоженными.

- Ты заметил, к корпусу испытателей пристроили еще одно крыло, с женской стороны?..

- И уменьшили сад...

- Нет, это он нам раньше казался большим...

Дни шли за днями, и Альбер Пенселе становился задумчивым, молчаливым, нервным. Иоланда отказывалась выходить из дому и проводила в кресле перед окном целые дни, смотрела в дождь на проезжающие машины. Он поднимался, подходил к ней, целовал в лоб и шел, волоча ноги, в свой угол. Вызванивали время часы.

- Что будем делать вечером, дорогая?

- Что хочешь, дорогой.

Альбер Пенселе вынужден был сознаться, что с женой ему смертельно скучно. И ей пришлось признать, что характеру ее мужа не достает. неожиданности.

Все тот же мужчина, та же женщина. Они вспоминали о клиническом прошлом, когда всякая встреча несла в себе непредвиденное. Этот разгул фантазии плохо подготовил их к настоящему. Теперь уже нпчего не могло произойти, ни мучительного, ни восхитительного. Ад монотонности и благополучия. Альбер Пенселе завел себе любовницу в страшной тайне от жены. Иоланда завела себе любовника. Но обе эти связи оказались недолговечными. В тоске и раскаянии они вернулись друг к другу. Они исповедовались:

- Я изменила тебе, дорогой.

- И я изменил тебе, дорогая.

Они были очень бледны. Морща лоб, Альбер Пенселе хмуро оправдывался:

-Видишь ли, раньше я изменял тебе с тобой самой. От недели к неделе ты была и ты и другая, и я был и я и не я...

- О, как я тебя понимаю!

- Я боялся потерять тебя. Но теряя тебя, я всякий раз необъяснимо обретал тебя в другой. Ты была явной и ускользающей. Ты мне и принадлежала и нот.

- Помнишь, когда я сказала тебе: "Для меня любовь-это сражение!"? Ты был жалким раздавленным человечишкой. О, как бы я хотела, чтобы ты снова стал им.

- А я бы хотел, чтобы ты опять превратилась в карикатурный синий чулок с математическими способностями.

- О, Альбер! Альбер! Как много мы потеряли!

Она заплакала:

- Всю жизнь, - горько жаловалась она, - ты будешь - ты, а я - я! Это невыносимо, правда?

Стирая ее слезы ласковыми поцелуями, он шептал:

- О да, Иоланда! Это нестерпимо! Нестерпимо!

На следующий день Альбер Пенселе с супругой вернулись на службу к профессору Отто Дюпону.