Алена Багрянова: Дневник одиночки

Всякий интерес к миру пропал, в голове бродили странные полу мысли-полу догадки. Ощущение времени пропало, тело изредка мелко трясло. Было одновременно и холодно и жарко. Мне мерещились тени. Сотни холодных и галдящих черных клякс чего-то требовали. Мне не удавалось пошевелить даже пальцем, чтобы хоть как-то отгородиться от них. Жар сильно сковал меня, будто накладывая на каждую мою клеточку тяжелый груз. До сих пор не знаю, спала я или нет. Мне много чего мерещилось и бесконечные разговоры десятков людей, сливающиеся в волну шума, и чьи-то руки, требовательно трясущие меня за плечи, и монстры, сидящие возле меня. Точнее, я ощущала на себе их пристальные взгляды, знала, что за мной следят. Постоянно ощущала чье-то незримое присутствие.

Сколько все это длилось, мне не известно. Но когда я более-менее осмысленно смогла открыть глаза и осмотреться, то была уже ночь или поздний вечер.

Скорее всего, температура перестала расти, и меня больше не знобило, а выжигало изнутри. Собственное дыхание огненной сушью отдавалось во рту и в носу. Голова кружилась и была тяжелой.

Отчего-то входная дверь была распахнута настежь, и я даже не смогла испугаться — так ужасно себя чувствовала.

Затем последовало несколько попыток подняться, третья стала успешной. Около десяти минут неспешных шажков вдоль стены с передышками и сгорбленной спиной и вот я была уже у выхода. Неожиданно прохладный ветерок заставил меня поежиться. Никакого запаха в нем я не различила. Никакой тишины — в шах стучало собственное сердце. Ни одного огонька, кроме тех, что светили с черного неба. Звезды бесстрастно подглядывали за нашей никчемной и умирающей планетой.

Ни Дмитрия, ни Тварей, ровным счетом никого. И тогда я решила, что обо мне забыли, задвинули и забросили в дальний угол, оставив подыхать от горячки.

Дверь показалась мне пятитонной махиной. Слишком долго я тянула на себя ручку, безуспешно пытаясь закрыть её. Раненная рука онемела, пальцы сделались неподвижными, закостеневшими. И больше боли я не чувствовала.

Не помню, как потеряла сознание, и где это случилось, но когда в следующий раз я открыла глаза, то увидела Дмитрия и пробивающееся сквозь дырки в плотных шторах солнце. Пылинки в ярких его лучах будто играли в догонялки, или все это скорее походило на танец. Я долго в молчании следила за этим танцем, приходя в себя, собираясь с мыслями. И мой спутник так же не нарушал общей тишины, а просто смотрел куда-то в сторону.

Веки были тяжелыми, но я упорно старалась не поддаться слабости и вновь их закрыть. Признаться, я боялась остаться одна… и умереть. Каким бы не был мой спутник, оставаться в одиночестве, да еще и в таком состоянии, когда даже не можешь сам себя убить, чтобы прекратить все страдания — оставалось хреновой перспективой.

Пошевелив рукой, я с удивлением заметила, что пальцы вновь слушаются меня. Еле двигались, но слушались. Предплечье, обмотанное светлым куском ткани, ныло, но не причиняло таких неудобств, как раньше.

Он сказал, что нашел меня у входа в дом и то, что мне очень повезло остаться целой, ведь неподалеку от нашего временного укрытия был слышен вой Тварей. Я пролежала без сознания полтора дня, и Дмитрий не был уверен, что мне удастся выкарабкаться. Но в который раз мне удалось упрямо вцепиться за тонкую ниточку жизни.

Надо же, как я стала говорить и писать… даже смешно.

Уже вечер и я чувствую себя намного лучше. До сих пор удивляюсь, что он остался. Не подгоняет и не талдычит о вселенском заговоре. Решено было отправиться в путь завтра рано утром.

Пропитание на исходе и, надеюсь, мы найдем хоть что-то по дороге….

Он прочел мои записи, я так думаю. Вполне мог, пока я находилась в отключке.

Все размышляю над тем, а хорошо ли для меня будет вспоминать прошлое? Ответа у меня на этот вопрос нет. И я не знаю сейчас, что есть «хорошо» для меня. Только одно понимаю, пока есть цель, я не свихнусь от тоски.

На улице что-то происх… (запись обрывается)

Ужас (смазано)… то я испытывала. Мне даже тяжело об этом писать. Позвоночник до сих пор холодит от одних только вос(смазано)… далеко от того места. Но это не вселяет никакой уверенности… черт. Руки трясутся и на сегодня, пожалуй, хватит. Мы сильно устали.

Думала, что если выпишусь в дневник — станет легче, но, кажется, пока я не готова.

Все ушло. Тот мир, что мы помним, навсегда потерян. В этом я убеждена на все сто. Фантомы, рождающиеся из нашей памяти, причиняют только боль. Никогда человечество более не сможет вернуть себе права на эту планету. Теперь ему придется всегда бороться за себя.