Алексей Гришин: Худой мир

Перед отъездом Лиза привела детей, ее учеников. Все они наперебой просили ее вернуться и продолжить уроки рисования.

— Обязательно, — пообещала она, — С понедельника и продолжим. Каждый день буду приезжать.

Слово она свое сдержала.

Обратно они ехали вдвоем. Саша попросил подбросить его в сторону озера.

— Павел все еще там? — поинтересовалась Марина, напряженно следя за дорогой.

— И Павел, и Тимур, и другие.

— Они рассказали тебе что-нибудь?

— Болтали без умолку. Только понять их сложно. Мы с Яном Николаевичем по-очереди слушали и, кажется, что-то поняли.

— И что же? — улыбнулась Марина.

— Если совсем грубо, — подбирая слова принялся рассказывать Саша, — Такие как Паша — посредники.

— Между нами и… кем? — спросила Марина. Саша усмехнулся.

— Нет. Не между нами. Между природой и микромашинами. Пока мы тут выясняли, кому владеть ядерной ракетой, у них шла своя борьба за ресурсы. Мы вроде бы и замечали ее проявления — все эти модифицированные животные, растения, даже деревья — но масштаб мы не представляли. Это была настоящая война. Природа не хотела впускать микромашины в свою экосистему, а микромашины делали все, чтобы их носители выжили.

— Но тут они… как бы это сказать… осознали, что ли, — продолжил Саша, — Осознали, что это истребление ни к чему не приведет. Живые твари не противники модифицированным, но модифицированные не могут размножаться кроме как пожирая друг друга. А впереди маячила зима. Чтобы выжить в холода энергии и тепла микромашинам нужно очень много… В общем, они заключили мир. Живые кошки не ловят стальных крыс, стальные кошки не ловят крыс живых. Ядерная боеголовка выступила как гарант того, что микромашины сами могут себя пропитать.

Некоторое время они ехали молча.

— Конечно, они не садились за стол переговоров. Это все шло на языке, нам недоступном. Химические реакции, не более того.

— А про нас, людей, они не говорили?

— Обидно как-то, да? — невесело усмехнулся Саша, — Нет. Они уже большие ребята, и мы им больше не нужны.

На развилке он спрыгнул с машины и, повернувшись, спросил как бы невзначай.

— Я зайду как-нибудь в гости? Родители не будут против?

— Нет, не будут.

— Только давай в этот раз без топора.

— Я подумаю, — улыбнулась Марина.

И он пошел на запад, а она поехала на восток.

Радио молчало. Это Марину уже удивило и насторожило. Миновав гостиную, она вдруг услышала радостный визг и лай с кухни. Подошла, приоткрыла дверь и не поверила своим глазам.

Отец сидел на скамье и держал за ремешок свою кожаную кобуру. А с другой стороны в нее зубами вцепился щенок хаски и изо всех сил трепал, потешно мотая головой и упираясь толстыми маленькими лапами.

— Смотри, какую шельму к нам занесло, — сказал отец взволнованно-радостно, — Вышел на порог, а тут он сидит, хвостом машет. Красавец, а? Волчара.

Он отобрал кобуру у щенка и положил на стол. Щенок возмущенно тявкнул и стал прыгать, клацая зубами, требуя продолжения игры.

— Ну-ну, угомонись, — строго сказал отец, — Нечего кусаться. Сядь, — скомандовал он. Щенок, видимо что-то вспомнив, послушно сел.

— Вот так, — довольно сказал отец и протянул щенку руку, — Все, мир?

Марина тихонько прикрыла дверь.

Минуту спустя она вышла во двор и уселась на ступеньках, поставив рядом свечку. На темнеющем небе несмело маячил растущий месяц. Марина сидела и смотрела как зажигаются звезды, одна за другой. Впервые за последние несколько недель на душе у нее было спокойно. Спокойно, тихо и безмятежно.

«Если подумать, то дел-то еще по горло. Эта война нам еще долго будет аукаться. А потом непременно придет новая, в новом обличие и с новыми оправданиями. Но это не сегодня».

— Время, замри, — прошептала она вслух, — Часы пробили худой мир.

2015–2017