Анкл Ривер: Как медведи выжили в перевороте

Четырнадцать долларов за унцию, и каждому было приказано сдать по такой цене золотые сертификаты. Лишь несколько недель спустя тех, кто этого не сделал — по рассеянности или из-за обладания секретной информацией, — снова попросили вернуть золотые сертификаты в Министерство финансов США на погашение… уже по тридцать пять долларов за унцию.

Даже по тридцать пять за унцию золото было менее выгодно, чем обычно. Но Моголлон продолжал добывать, а Эльвира продолжала держать доходный дом.

До 1942 года, когда федеральное правительство приказало закрыть рудники, провозгласив золото и серебро несущественными для военной экономики второй мировой.

Моголлон опустел, опустел и городской доходный дом. И в конце концов Эльвира, уже женщина средних лет, осталась среди всего-навсего десятка жителей города-призрака, в который превратился вполне солидный населенный пункт, где она выросла. Моголлонский доходный дом не мог быть продан. Эльвира не хотела уезжать. Но ей было одиноко.

Эльвира не слишком точно помнила, когда там поселились медведи.

— Может, в 1957-м, а может, и в 1958-м… Помнится, это было до того, как появился этот мэр из немецкого городка. Он хотел фото, где снялся с медведями. Наверное, в шестьдесят четвертом. Медведи уже несколько лет у меня жили.

Эльвира и медведи. Лишь часть моголлонской жизни, такая же. как январские цветы на солнечном склоне единственной городской улицы, проходящей через каньон, в то время как на тенистом склоне с другой стороны улицы даже в мае еще было три фута снега. Но единственным важным пунктом для жителей Моголлона, часто собиравшихся в салуне «Жирный козел», была заповедь: «Никогда не появляйтесь к неизменно восхитительному обеду в Эльвирином заведении, дыша перегаром. Запах может разозлить медведей!»

Итак, Эльвира осталась. Медведи тоже. Шли годы, проходили десятилетия. Эльвира старела — и наконец состарилась.

Впрочем, она оставалась здоровой. И обеды по-прежнему были чудесными. Она приспособилась подсовывать ступни под теплого сонного медведя, чтобы получать полное удовольствие от тишины долгих прохладных моголлонских вечеров. Но пришло время, когда Эльвире стало тяжело рубить дрова.

Потом случилась засуха. Погиб урожай желудей. Каждый старался помочь кус очком-другим съестного, подходящего для медведей. Не только из чувства сострадания, но и из самосохранения. Медведи Эльвиры были более цивилизованными, чем некоторые местные представители человечества. Однако оставались зверями.

Мерилин Агадо неплохо ладила с медведями. Она стала брать у Эльвиры уроки кулинарии. Билл Редпат тоже с медведями ладил. Они не были абсолютными трезвенниками, но по моголлонским стандартам таковыми считались — и ничуть не возражали против воздержания от спиртного, находясь где-нибудь поблизости от Моголлонского доходного дома.

Билл и Мерилин никогда ни о чем не просили. Надо сказать, что Эльвира тоже никогда не просила о помощи. Но когда Бульдог и Петунья так внезапно появились, она вдруг сразу поняла, что в Моголлонских меблирашках гораздо больше места, чем в маленьком домике Бульдога и Петуньи.

Кроме того, каждый в Моголлоне (население которого вновь выросло с четырех человек — не считая медведей — почти до тридцати) знал, что Бульдог и Петунья жили по обычаям христианства, которое и проповедовали. Но в основном только проповедовали.

Эльвира не стала бы просить о помощи. Но предложить помощь…

Так Билл и Мерилин переехали в Моголлонский доходный дом, к Эльвире Сандерфельд и медведям.

Вот почему, когда после нескольких визитов в течение нескольких лет чужаки пригласили Билла и Мерилин покататься на их НЛО, казалось совершенно естественным, что Эльвира поедет вместе с ними.

И медведи.

Почему бы нет?

Там было много места.

Хотя это странно. Снаружи тарелка не выглядела крупной. Зато внутри оказалась весьма вместительной.

Чужаков было трое.

Были ли они те же самые, что искали сбежавшего демона? Трудно сказать… Они устроили со всеми удобствами всех, включая медведей. И взлетели.

Ну а общались они… Примерно как?

Конечно, телепатически. Они принадлежали к одному из таких видов. Но… Для них подобная связь внутри вида была обычной и привычной реальностью. Что же они думали о взаимном общении их человекообразных и медведеобразных гостей, кто знает? Очевидно, врожденная способность. Вот почему три человека и восемь медведей смогли влезть в изящную, маленькую, но достаточно глубокую летающую тарелку, чтобы покататься в открытом космосе.