Михаил Грешнов: Сны над Байкалом (сборник)

— Короче, — сказал Николай.

— А потом услышал, как что-то упало тяжелое.

— Где?

— В экранной, у Арсентия Ивановича. Вошел — он лежит без сознания.

Дружному натиску трех мужчин, в котором немалую роль сыграло искусственное дыхание, энергично сделанное Абыковым, Арсентий Иванович наконец поддался.

— Антимир… — вздохнул он, приподнявшись на локте. — Провалиться на месте, если это не антимир!.. Дайте листок бумаги!

Когда листок был заполнен цифрами, Арсентий Иванович на минуту задумался.

— Не может быть! — сказал он, ни к кому, по сути, не обращаясь. И тут же спросил самого себя: — Тогда что же это такое?..

Николай и Миша не мешали ему высчитывать на листке и задавать самому себе вопросы, — наверно, такие вещи были им не в диковину. Абыков, признаться, ничего здесь не понимал.

Когда же Арсентий Иванович еще раз пробормотал что-то об антимире, Николай потребовал:

— По порядку!.. — Он умел одним словом ставить людей на рельсы. — Арсентий Иванович мгновенно переключился на тему.

— Антимир, ты же знаешь, занимает меня больше всего. Кремлевские звезды, теплоход «Украина», — отрицаешь, но на борту была надпись, даю руку на отсечение, — все это звенья. А то, что увидел я нынче, прямое свидетельство существования антимира!.. Но если антимир существует в галактике, от которой свет идет сто семьдесят миллионов лет, то как я мог существовать в антимире в то время?.. Если же антимир ближе, — вот расчеты и цифры, — то как же он до сих пор не обнаружен?.. Или связь с ним осуществляется вне времени и пространства? Тогда все и всяческие законы летят к чертям! Факт…

— Какой факт? — лопнуло у Николая терпение. — Когда ты доберешься до главного?

— А такой факт, милостивые государи, — обратился ко всем Арсентий Иванович. — На экране я увидел наш верхний зал и — не глядите на меня так! — собственной персоной себя! Этот второй я отошел от окна, приблизился к креслу, сел в кресло и взглянул мне прямо в глаза. Это не было призраком. С экрана смотрел подлинный я! Видите эту родинку? — Арсентий Иванович показал Абыкову родинку над своим правым глазом. — У человека, который глядел на меня, родинка была точно такая! Потом он шевельнул губами, — как я, когда говорю: «Порядок!» или ругаюсь: «Черт…» снимая паутину с экрана, и протянул мне руку. И я… знаете, я испугался. Упал в обморок… Этот желвак, Арсентий Иванович ощупал кровоподтек на виске, — я набил, когда падал. Но самое последнее, что я помню, — двойник с экрана улыбался мне как ни в чем не бывало!..

В зале повисла полная тишина. Сквозь скорлупу было слышно, как о яйцо плещут волны, побрякивает железками моторист, что-то ремонтируя в двигателе. Три человека, слушавшие Арсентия Ивановича, лишились речи, рассказчик — тоже. Только моторист все стучал и стучал железками.

— Ты, брат, не врешь? — спросил наконец Николай.

— Нет… — выдохнул Арсентий Иванович.

Только Миша смущенно топтался на месте. Это он передал в космос любительский фильм о том, как Арсентий Иванович начинает в экранном зале рабочий день. Может быть, Миша признался бы сразу, — всякая шутка имеет границы, — но он не без основания опасался, что грузный Арсентий Иванович за желвак на виске сотрет его в порошок.