Стивен Дональдсон: Прыжок в конфликт. Правдивая история

Но Ангус с легкостью пресек ее побег. Он имел отличные рефлексы, и страх придал ему быстроту. Наступил тот момент, ради которого он привел Морн сюда и от которого зависела его жизнь. Он был трусом и, подобно всякому трусу, хотел жить несмотря ни на что, несмотря на то, что сердце его было разбито. Он вряд ли даже обратил особое внимание на службу безопасности: творящееся вокруг воспринималось им лишь как фон его собственных действий.

Быстрый, как змея, он поймал Морн за запястье.

Она вырывалась как могла. Но он был слишком силен. Трепеща в его хватке, она повернулась и взглянула на него: страх и ненависть в ее глазах были пронзительнее любого крика. Отчасти ее глаза отражали и непонимание, возможно, она решила, что он задумал некую грубую форму самоубийства. Она страдала, молила, мечтала о побеге каждой частичкой своей души, и вот теперь он поймал ее.

Если он не отпустит ее…

Он хотел что-то сказать, но слов не было. И не было времени. Крах уже дышал Ангусу в затылок. Служба безопасности быстро приближалась к нему от дверей, Ник со своими людьми рвался с другой стороны, расчищая в толпе дорогу для Морн.

Не отпуская запястья Морн, Ангус достал из кармана и незаметно передал ей пульт имплантата.

– Я поняла. Договор в силе. Я прикрою тебя.

– Не забудь, – шепотом прохрипел он, почти умоляюще. – Я мог убить тебя. Я мог убить тебя когда угодно.

После этого он отпустил Морн.

В этот же миг глаза ее вспыхнули и расширились. Она внимательно посмотрела на него. Луч взаимопонимания соединил их. Он привел ее сюда именно для этого. Для того, чтобы отпустить ее. И отдать ей то, что она хотела. И попросить у нее, чтобы она спасла его жизнь.

И остаться один на один с кошмаром неизвестности.

Для принятия решения у нее оставалась только одна-единственная секунда. Затем люди Ника подхватили ее и увлекли прочь.

Но она уже бережно прятала пульт имплантата в карман, подобно божественному амулету, туда, где никто уже не сможет найти его и использовать против Ангуса Фермопила.

Или против самой Морн.

А затем она покинула Станцию навсегда.

Итак, белокурая дева была спасена. Пират-сорвиголова увлек ее дивную красу далеко-далеко, а ее мучитель остался для того, чтобы расплатиться за свои преступления.

Однако единственное обоснованное обвинение Ангуса свелось к уличению в похищении товаров, принадлежащих Станции. Сведения, содержащиеся в бортовом журнале «Красотки», к удивлению многих, не представили ничего доказательного и важного. Техники, исследовавшие остатки «Повелителя Звезд», подтвердили, что корабль полиции Объединенных Компаний действительно взорвался сам по себе вследствие саботажа или неполадок. Не имея показаний Морн, никаких дополнительных обвинений предъявить Ангусу Фермопилу не удалось. Тем не менее, имеющегося вполне хватало, чтобы дать ему пожизненный срок заключения.

У Ника с Морн, по всей видимости, обходились лучше, чем у Ангуса, особенно принимая во внимание то, что Саккорсо ничего не знал, по крайней мере наверняка, о шизо-имплантате. Получив от Ангуса пульт, Морн получила свободу, точно в такой же степени, как если бы имплантат был изъят из ее головы. При помощи таймера и небольшой сноровки она без труда могла справиться со своей прыжковой болезнью.

То, что Ник организовал спасение Морн так умно и ловко, только укрепило его репутацию. Сфабрикованное им против Ангуса дело было чересчур блестящим для того, чтобы в нем усомниться. Кроме того, он возвратил похищенное Станции. А прибытие точно по расписанию корабля-поставщика еще раз убедило всех, до чего же Ник был умен.

Правдивая история, однако же, утверждает, что Ангус никогда не жаловался на то, что его ложно обвинили. Он никому не сказал о том, что в службе безопасности сидит предатель, и ничем не пытался себя оправдать. Он вообще, как казалось, не обратил внимания на крах своей жизни. Услышав про то, что «Смертельную Красотку» хотят пустить на слом, он едва не покончил с собой, но ничем не помешал Нику и Морн скрыться. У него хватило на это мужества.

И, несмотря на его ужас перед заключением, он провел в тюрьме весь остаток своей жизни.