"На суше и на море": На суше и на море. Выпуск 15 (1975 г.)

Света становилось все меньше. Жрецы за его спиной с удивительной быстротой заделывали стену, замуровывая его, как в могиле, куда запрятан отныне неугодный жрецам любимец Живой Богини. Она сама одобрила решение сделать его жрецом Ра, правда, не подозревая какой ценой он за это заплатит…

Сененмот верил, что Она даст о себе знать, потребует от жрецов, чтобы он вернулся, узнает об их коварном заговоре и придет к нему на помощь! Он верил в это, и силы не изменяли ему.

В камере становилось все темнее. Только небольшое отверстие, через которое едва можно было просунуть припасенный для ответа камень, пропускало теперь солнечные лучи. За стеной слышались глухие удары. Жрецы завершали свою мрачную работу…

Глаза постепенно привыкали к полумраку. Напротив оставленного отверстия для света и воздуха у стены что-то белело.

Сененмот сделал шаг вперед, впервые после того как он застыл перед кругом колодца. Он шагнул и остановился. Перед ним был человеческий череп и кости скелета. Видимо, несчастный умер, скорчившись на полу. Немного поодаль лежал еще один скелет… и еще…

Жрецы, впустив его сюда, не позаботились о том, чтобы убрать останки его предшественников, которые не смогли решить непосильную для них задачу.

Впервые Сененмот подумал о ней. До сих пор он даже не допускал мысли, что ее можно решить. Надпись на стене, отделившей его теперь от мира, отпечаталась в мозгу всеми своими иероглифами. Он мог бы начертать их на каменном полу.

Сененмот взглянул на пол и увидел две тростинки неравной длины. Ах вот они! Одна в две меры длиной, другая в три. Если их опустить в колодец, они скрестятся на поверхности стоящей там воды в одной мере от дна.

Сененмот встал на колени и заглянул в колодец. Было слишком темно, чтобы разглядеть, где в нем вода. Ее не удалось зачерпнуть и ладонью, чтобы напиться. Губы у Сененмота ссохлись, и он провел по ним языком.

Он встал и прошелся по темнице. В противоположном углу он обнаружил еще несколько человеческих черепов и груду костей. Было похоже, что кто-то намеренно свалил все эти останки в одну кучу. Это могли сделать лишь те, чьи кости лежат сейчас в стороне… или те, кто счастливо вышел отсюда жрецом бога Ра.

Может быть, они изучали науку чисел? А он, Сенспмот, имевший лишь одну учительницу в Любви и Знании, что вынес он из преподанных уроков? Он постиг счет, познал части целого и умеет соединять и разделять их. И только… О тайне, скрытой в треугольниках, он лишь мельком слышал от своей Наставницы. В священном треугольнике, если одна сторона имела три меры, а другая - четыре, третья непременно должна была иметь пять мер! Такова магическая сила чисел! А как связать наидлиннейшую прямую, содержащуюся в кольце обода, с его выпрямленной длиной? Эту тайну, говорят, знали жрецы, но таили ее, как святыню. Как же стать жрецом, не зная этих тайн?

Время шло. Глаза юноши привыкли к полутьме, и он вместо решения задачи, от которой зависела его жизнь, стал рисовать на полу воображаемый уступчатый храм, который бы построил своей Богине, если бы остался жив и вышел отсюда.

Однако выхода из колодца не было. Гармоничные, задуманные им линии уступов не будут волновать людей в течение тысячелетий, они умрут вместе с незадачливым ваятелем и несостоявшимся зодчим у этого Колодца Лотоса. И какой-нибудь другой приговоренный к смерти несчастный или вразумленный Знанием будущий жрец соберет его истлевшие кости, свалит их в кучу вместе с останками других неудачников.

«Нет!» - мысленно воскликнул Сененмот и вскочил на ноги.

Он стал яростно метаться в каменном мешке, как неприрученная гиена, натыкаясь на стены.

Сколько времени прошло? Село ли солнце? Он ощутил голод и жажду.

Где же Прекраснейшая? Неужели Богиня не чувствует его беды? Придет ли Она? Может быть, Она уже идет сюда, выступая своим царственным шагом, заставляя падать ниц, распростершись на земле, всех встречных жрецов, включая самого Великого Ясновидящего.

Но Хатшепсут не шла.

Сененмот сел у колодца, взял долото и малый камень, придвинул к себе камень побольше и стал что-то выбивать на нем. Он выбивал на мягком камне силуэт своей Божественной Возлюбленной, профиль Хатшепсут.

Но нет! Нельзя надеяться, что жрецы, завороженные знакомым лицом, возникшем на камне, освободят его. Не для того они бросили его сюда!

Однако Хатшепсут не может не хватиться своего любимца. Она придет, непременно придет. И тогда услышит его голос. Он откроет Ей через отверстие для света и воздуха коварный замысел жрецов. Она спасет его, спасет!