Через минуту она спросила.
— Не отвечает?
Фрезер вздохнул.
— Нет. Попробую частоты других абонентов, но боюсь, что ответа не будет. Его дела также плохи.
Он отвернулся от экрана, из-за навернувшихся на глаза слез.
— Ладно…
— Марк! Ксторхо г'нг корач!
— Это он! Слава богу!
Фрезер опустился прямо на пол.
— Как дела, старина?!
— Беда заедает, брат! Я едва спасся после нашего последнего сражения.
Но еще могу порадоваться, что ты жив.
— Расскажи все. Я сейчас недалеко, как ты можешь догадаться по малому запаздыванию сигнала. Может даже… но рассказывай.
Фрезер выслушал его историю. Оцепенев от ужаса, он обдумывал собственную ситуацию.
— Странно, как переплелись наши судьбы! — размышлял Теор. — Не знаю, что тебе посоветовать. На твоем месте я бы вернулся, чтобы продолжить борьбу. Я на краю пропасти. Мой народ гибнет под топорами. И все же мы вдвоем неплохо сражались. Разве не так?
— Если бы я мог помочь… погоди! — завопил Фрезер. — Я могу!
— Но как? Закрытый в своем корабле?
— Послушай, Теор, я не хочу терять время на разговоры. Я спускаюсь.
Оставайся на связи. Не ввязывайся в бой. Чтобы приземлиться, мне понадобится твоя помощь. Ты еще продержишься несколько часов?
— Да… да, конечно. Думаю, что враг скоро отступит для передышки.
Надеюсь, нам удастся удержать его в течение нескольких дней. Но Марк, ты же совсем не готов…
— Будь на связи, как я сказал. Жди моего сигнала. Я спускаюсь!
Фрезер отключил радио, бесполезное при полете в атмосфере, и повернулся к Лорейн.
— Привязывайся, хозяюшка. Не думаю, что это причинит тебе боль. Если нам удалось выдержать пятикратное ускорение, то половина этого будет нам нипочем.
Без возражений она тихо села в кресло и взялась за ремни.
Привязываясь, Фрезер объяснил ей положение дел.
— По крайней мере, мы выиграем для них войну, — закончил он.
Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему.
— Это так похоже на тебя, Марк.
— Кроме того… у меня в голове вертится идея, которую я никак не могу поймать за хвост. Она может помочь нам больше, чем… Так вот, я хочу заполнить главный отсек газом из батискафа. Достаточно будет нескольких атмосфер. Видишь ли, такой высадки не предусматривалось, но есть соответствующие рекомендации на случай экстремальной ситуации. К тому же я не представляю, как можно находиться в вакууме при таком давлении атмосферы Юпитера снаружи.
Газ с шумом ворвался в кабину. Взметнувшиеся частицы пыли изменили освещенность. Гул проснувшегося двигателя отдавал не только в ушах, но и во всем теле. За кормой расцвел огненный шлейф. Описывая спираль, «Олимпия» стала спускаться. Это был медленный спуск, всего двадцать шесть миль в секунду. Но во время него ни Фрезер, ни Лорейн не могли разговаривать. Зрелище, представшее перед ними и поглотившее их, было действительно впечатляющим.
Звезды исчезли. Небо из черного превратилось в фиолетовое, высокие ледовые облака поблескивали в солнечных лучах. Внизу, переливаясь тысячами оттенков, простирался воздушный океан, подсвеченный вспышками молний.
Когда плотность воздуха стала равной земной плотности на двадцатимильной высоте — здесь же высота была значительно меньше — Фрезер отключил космическое оборудование и перешел на аэродинамическое. Сразу под ними был верхний слой облаков аммиака. Они погрузились в пелену. Темнота поглотила их. Он переключил экраны на видимый теперь инфракрасный диапазон. Но на экране мало что переменилось. Появились только зелено-голубые вихри. Корабль осторожно двигался вперед довольно продолжительное время; рассекая атмосферу, он издавал глубокий свист, переполнявший все существо Фрезера и уводивший его в нирвану звуков.
Электрические разряды освещали пропасти и каньоны, протянувшиеся на многие мили вокруг. Каждое скопление облаков было похоже на континент. От шума и шквального ветра судно закружилось, как испуганная лошадь. Стрелки приборов плясали. Ремни безопасности удерживали все сто двадцать фунтов тела Фрезера. Каждое движение давалось ему с трудом. От его прикосновений консоль громко звенела. Но он был в таком восторге от зрелища, что не обращал на это внимания.
Наконец зона турбулентности осталась позади. «Олимпия» снова спокойно загудела в глубинной тишине. В каком-то смысле это было обманчивое чувство, так как любой другой корабль при таком давлении был бы раздавлен.
По мере спуска давление возрастало. Но судно выдерживало такой перепад давлений. Кабина пилота и отсек с силовой установкой имели сводчатую форму и были сделаны из особого сорта стали с почти идеальной структурой кристаллов, притягивающих молекулы с огромной силой.
Читать дальше