Николай Романецкий: Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 3

— А я подумал… Послушайте, Мария, я тоже голоден и очень хочу настоящего кофе.

— Я думала, вы любите пиво.

— Ничего подобного, терпеть не могу. Может, сходим, поужинаем?

— Конечно, — согласилась Мария. — И книгу захватите, хорошо?

— Э-э… — смутился Хьюго, вспомнив, что вопрос о том, как вынести книгу из библиотеки, пока не решился. — Хорошо. Давайте встретимся через час на углу Четырнадцатой авеню и Северного Бродвея.

— Договорились.

Он сказал «хорошо»? Значит, теперь точно придется последовать совету Базза и выйти через служебный ход — обычное дело для персонала, но почему-то так получилось, что Хьюго ни разу этим входом не пользовался, и сейчас ему казалось, что он собирается сделать что-то предосудительное.

В почте появились еще два ответных письма — из Австралии и Японии, вот и противоположное полушарие подключилось. Видимо, там начался рабочий день, а здесь как раз заканчивается.

«Нет такого языка». Отстучав общее «спасибо», Хьюго вернулся к единственному письму, отличавшемуся от остальных. Ходжсон написал коротко: «Позвони». Хьюго подумал, что сейчас звонить, наверно, не стоит — на восточном побережье разгар вечера, Боб наверняка уже дома. Возможно, занят семейными делами.

Решив позвонить завтра утром, Хьюго положил книгу в рюкзачок, выключил компьютер, запер кабинет и, почему-то нервно глядя по сторонам, направился в кафетерий, откуда вел на улицу служебный выход.

Свободных мест в кафе «Сакакавиа» было немного, они сели у дальней стены — здесь можно было хоть как-то ощутить свою отделенность от общей суеты.

— Когда человек утверждает, что нечто возникает из ничего, — спросила Мария, сев так, чтобы видеть не зал, а только Хьюго, расположившегося напротив, — это норма или болезнь?

— Не знаю, — серьезно сказал Хьюго. — Сегодня я все время думал… Искал варианты. Кстати, я получил ответы почти от всех, кому посылал скан страницы.

— И все утверждают, что такого языка не существует?

— Вы этого ожидали?

— Вы — нет?

— Нет, не ожидал, — Хьюго отодвинулся от стола, чтобы подошедший официант смог поставить бокалы и кувшин с апельсиновым соком. Меню Хьюго раскрывать не стал, он знал, что здесь нужно заказывать, и посоветовал Марии: — Попробуйте запеченную говядину, не пожалеете.

Мария покачала головой, перелистывая страницы.

— Мне овощной салат, — сказала она официанту, — и авокадо в соусе. И двойной кофе.

— Вы вегетарианка? — поинтересовался Хьюго, когда официант отошел.

— Вовсе нет, — улыбнулась Мария. — Просто в такую жару… Не хочется. Дома я тоже летом почти не ела мяса, а мама меня пыталась накормить чем-нибудь калорийным…

— Расскажите о себе, — попросил Хьюго. — Вы жили в Милане, а я всю жизнь мечтал попасть в этот город.

— Увидеть собор, замок Сфорцеско, — подхватила Мария.

— Нет-нет, — запротестовал Хьюго. — Это, наверно, странно, но меня никогда не интересовал знаменитый собор, хотя свой путь по Милану я мечтал начать именно с этой площади. Но повернуться к собору спиной, пройти по галерее Наполеона, выйти к театру Ла Скала и долго стоять, разглядывая фасад и представляя, как к зданию подъезжают красивые экипажи, из них выходят мужчины во фраках и помогают спуститься дамам в вечерних нарядах. И вместе с ними в театр входят Пуччини, Леонкавалло… Верди…

— Вы любите оперу? — спросила Мария и продолжала, не дожидаясь ответа: — А я была в Скала только раз. Музыку люблю, но слушаю одна, дома, закрыв глаза… Это болезнь, доктор?

— Что вы, — смутился Хьюго. — Мария, я хотел спросить… Почему вы занялись историей религий?

— А почему вы стали библиотекарем? Вспомните себя, когда вы принимали решение, и все поймете. Что-то начинает шевелиться в душе, детские желания соединяются с взрослыми расчетами будущей карьеры.

Официант принес заказ, и разговор на время прервался. Они ели, то и дело поднимая глаза друг на друга, и едва заметно улыбались. Этого было достаточно для общения, и когда вилки были положены на тарелки, Хьюго, пожалуй, знал о Марии больше, чем она могла бы за то же время рассказать словами. Почему-то он был уверен, что она росла без отца, а мать была женщиной властной, Мария мечтала вырваться из-под ее опеки… Какие только фантазии не приходят в голову.

— Я почему-то подумала, — сказала Мария, — что вы женились не по любви, а чтобы доказать себе… бывает так у юношей… кажется, что никому не нравишься, и женишься на первой же девушке, которая не смотрит на тебя презрительным взглядом.