Джеймс Хоган: Вне времени

На другом берегу реки, в Куинз-сайде, появилась красная точка. Она росла, становясь все более четкой, затем медленно поднялась вверх и повисла на высоте нескольких сотен футов над командным постом, координирующим действия всех подразделений. Воздушный шар был сигналом к началу завершающей стадии всей операции.

– Вот он, ребята, - прозвучал сквозь шум моторов громкий голос пилота.

– Йа, теперь фижу. Та, та, фоздушный шар, - раздался сзади возбужденный голос Граусса. Дина вытянула шею, пытаясь увидеть шар над крышами домов.

– Это он? Значит, внизу все в порядке?

– Будем надеяться, что так, - пробормотал сидевший рядом Эрингер.

– Хотите, чтобы я опустился пониже и проверил? - спросил пилот.

– Опуститесь, - послышался голос Уэйда.

Вертолет сделал круг и снизился над восточным берегом. Когда он подлетел поближе, второй пилот стал рассматривать в бинокль сигналы на флагштоках внизу. Летчики не могли пользоваться ни радио, ни радарами, ни навигационной электроникой… Те же ограничения, только в еще большей степени, распространялись на наземное управление и другие службы внизу, где связь ограничивалась гонцами, семафорами, азбукой Морзе и минимальным количеством полевых телефонов.

– Все часы синхронизировались, - доложил пилот. - Последние следы инфекции исчезли. Приступаем к Зеленой Фазе.

– Слышали? Хвала всем святым! - воскликнул отец Мойнихэн.

В кабине раздались поздравления, все пожимали друг другу руки. Эрингер повернулся и обнял Дину. Уэйд с удовлетворением похлопывал по ручкам сиденья.

Вертолет снова взмыл вверх и полетел к красному облаку над баржами на стороне Манхэттена. Все сходни были уже убраны. В жутковатом багровом тумане по палубам медленно передвигались фигуры людей, занятых последними приготовлениями к отплытию. Затем взбитая винтами вода превратилась в оранжевую пену, и буксиры один за другим начали вытягиваться вперед, чтобы занять свое место в строю.

Медленно-медленно, как казалось наблюдателям наверху, суда разделились на два веера - по пять буксиров на каждую баржу. Красное облако отделилось от береговой линии, странная армада вырулила на середину Ист-Ривер и поплыла вниз. Она прошла под Бруклинским мостом и двинулась дальше к заливу.

Там корабли, погруженные в свою красную ауру, целую неделю простояли на якорях в миле от берега. За это время еще несколько ранее незамеченных стай «времеедов» были найдены на берегу, отловлены и доставлены на баржи плавучей копией «Дворника». Теперь уже ни один тест не обнаруживал следов их присутствия ни на Манхэттене, ни в близлежащих районах.

И вот настал час последних, завершающих действий. Грузовое судно, заранее подготовленное и ожидавшее в доках Южного Бруклина, подошло к баржам. Это был корабль водоизмещением двадцать тысяч тонн, с герметичными трюмами и мощным компьютерным оборудованием. Электронику на баржах, которая уже выработала весь свой ресурс и была на грани остановки, выключили и, следуя заранее составленному плану, переправили всю стаю на новое место заключения. После этого плавучий саркофаг был отправлен за тысячу миль в Северную Атлантику и там затоплен. И едва лишь корабль лег на грунт под пятимильной толщей воды, как вся аппаратура отключилась.

На океанском дне воцарилось полное спокойствие. Никакого движения, никаких перемен. Вечное время. Время, с которым ничего не

происходит. Спокойное время. Пресное, скучное, невкусное и несъедобное время.

И все «времееды» умерли от голода. То есть почти все. В изолированном отсеке продолжал работать небольшой компьютер, обеспечивая кормом некоторое минимальное количество особей. Аппаратура автоматически подстраивала программу, чтобы поддерживать популяцию в заданных рамках, и периодически передавала данные на бакен на поверхности моря. Оттуда они поступали через спутник на сушу. Это была идея Эрингера. Ему удалось убедить полицейское начальство, что раз такие создания существуют, то они являются постоянной угрозой для всей земной цивилизации. Следовательно, человечеству необходимо разработать средства защиты. Поэтому было решено сохранить образцы для будущих исследований.

Нью-Йорк снова ожил. Слух опять ласкали привычные шумы уличного движения. Еще предстояло убрать кучи мусора и восстановить разрушенные здания, но в целом жизнь вошла в нормальную колею.

Копински как раз подшивал последние страницы к делу, когда ему позвонили из дежурной комнаты с сообщением, что внизу находится отец Мойнихэн.