Дмитрий Бондарь: Чужая мечта

— Пошел ты, — ответил малорослый Чапай, — сейчас пацаны подойдут, посмотрим, кто кого спрашивать будет.

— Нет пацанов твоих больше, великанище, — изобразив траур на лице, Корень горестно вздохнул, — Светлая им память. Поэтому, пока я такой печальный и сопереживающий, отвечай на вопросы быстро. Когда стану злой, отвечать будет поздно, ага? А для того, чтоб ты быстрее пришел в чувство, я, пожалуй, сломаю тебе палец. Вот этот!

Коротышка пытался спрятать руку, но квалификация и весовые категории у противников были сильно разными и Петрович его легко одолел, даже не переходя в партер. Раздался негромкий хруст, Корень отпрянул, и Коротышка завыл, размахивая перед лицом правой рукой со свернутым вбок указательным пальцем.

— Говори, — еле слышно произнес Корень, и потянулся к левой руке.

— Нет, не надо, — завопил Чапай, — не надо! Я скажу. Скажу….

И замолчал. Он рассматривал свою руку, на которой сломанный палец надувался лиловой шишкой, а мы с Корнем его самого, пауза затягивалась.

— Похоже, язык отнялся? Костик! Тьфу, какой на хрен Костик! Максик! Окажи милость, запали небольшой костер, сейчас я ему пару пальцев и уши отрежу, пожарю и заставлю сожрать!

Он снова потянулся к коротышке.

— Не, не, не, не…., я все расскажу, — заторопился пленник, — это все Плюха придумал!

— Сашка, что ли?

— Да, да…, Веньку еще замочил, когда тот отказался на дело идти.

Он тараторил часто, не останавливаясь, перескакивая с одного на другое, но после получасового монолога обстановка прояснилась. На базу Борова, которую после его смерти занимали ближайшие сподвижники, ополчились сразу несколько сталкерских кланов — «Долг», «Чистое небо», «Зеленый патруль» — и примкнувшие к ним одиночки. Базу вынесли буквально за час до нашего прибытия. Там у нескольких сбежавших отморозков осталось все имущество, и двигаться теперь им было некуда. Тогда-то Плюха и придумал напасть на туриста — видимо, речь шла обо мне, и вызнать, зачем Корень отправил меня в Зону. Плюха говорил, что Корень по пустякам не суетится (сам Корень при этих словах важно надул щеки) и поэтому с туриста можно будет снять либо приличный хабар, либо стоящую наводку. Веня Крот пробовал возражать, но Плюха ему сразу воткнул под ребра заточку. Остальные Плюху поддержали. Сам Плюха с гранатометом устроился в засаде, а остальных отправил на перехват туриста.

— М-дя…. Пироги с котятами, — задумчиво пробормотал Петрович, — чего ж делать-то теперь? Сусанины наши скурвились, я здесь застрял. Хрень какая-то получается. Вот так планируешь, изворачиваешься, а потом появляется какой-нибудь Плюха…. И все планы в жопу носорогу.

Корень встал и не спеша пошел вокруг запаленного мною костра, вокруг меня и Чапая. Оказавшись у него за спиной, наклонился и, мягко положив ему на плечи обе ладони, спросил:

— Взяли бы вы моего туриста, и чего потом?

— Не знаю, — коротышка пытался заглянуть себе за спину, — Плюха говорил, что у него все придумано. Как наводку использовать и кому товар слить…

— Толково придумано, — похвалил бандита Петрович, — А где сам профессор?

— Кто?

— Плюха твой чокнутый! — заорал на него сверху вниз Корень.

— Так ведь, вертушка прям на него свалилась. Он и трепыхнуться не успел.

— Макс, ты еще где-нибудь видел такое количество дебилов на столь малой площади?

— Мы не дебилы! — Возмутился немного освоившийся Чапай.

— Ну-ну, — Корень поморщился, и, резко схватив пленника за голову, довернул её туда, куда пытался заглянуть коротышка.

Чапай дернулся и обмяк.

— Подождать не могли, пока вертолет уйдет и взять тебя тепленьким? — отряхивая руки, вслух рассуждал Корень. — Форменные дебилы. Десять минут подождите и сделайте все чисто! Нет, на подвиги потянуло!

Только что Корень на моих глазах собирался убить троих, но те люди были вооружены, сами хотели нашей смерти, и поэтому заслужили свою. Но в том, как он разделался с беззащитным глуповатым коротышкой, было нечто пугающе отвратительное. Как-то не укладывалось в голове: вот только что напротив меня сидел человек, о чем-то говорил и вдруг — раз, хруст позвонков, и все, нет человека. Я б так не смог. Я совсем не чистоплюй и мне приходилось видеть и делать разное, но вот так, как это сделал Корень — я бы точно не смог!

— Петрович, — не узнавая своего голоса, прошептал я, — зачем ты его? Он же был ….

— Безопасен? — оборвал меня Корнеев. — Нет, мой юный морализатор, он был бесполезен. Ну, и кроме всего прочего, считай, что это были личная неприязнь. С детства ненавижу эту шушеру уголовную. Дебилы.