Археолог замолчал.
– Да, – сказал я, – уже почти десять, пора ехать.
Мы заплатили за пиво и жареный сыр и взошли на палубу катера, который покачивался у берега. Я приоткрыл дверь и заглянул в каюту, слабо освещенную настольной лампочкой. Стены и потолок были выкрашены в белый цвет, на полу лежал мягкий белый ковер. Слева я увидел большой террариум, в котором кружился белый вихрь; когда муравьи заметили меня, они тут же прильнули друг к другу и изобразили лежащего тигра, который скалил длинные острые клыки. Справа стояла кровать, с которой мягкими складками сползало на пол белое покрывало. На подушке в волнах рыжих волос виднелся прекрасный бледный профиль. Рыжие волосы и зеленые глаза тигра были единственными цветными пятнами среди всевозможных оттенков белого. Тихонько, будто девушка могла проснуться, я прикрыл дверь. Археолог зажег прожектор на носу катера, по темной водной глади заметался круг света. Потом он запустил мотор и встал к рулю. Катер задрожал и рванулся вперед, мы проплыли под сводом моста Палацкого, разминулись с кораблем с гирляндами разноцветных огоньков и закачались на бегущих от него волнах; мы направлялись к решетчатому железнодорожному мосту, темные очертания которого виднелись на фоне ночного звездного неба. За мостом катер вошел в узкий тихий рукав реки между островом и смиховским берегом. Теперь мы плыли медленнее, в свете прожектора из черноты один за другим выступали суда, стоящие на якоре у острова; почти все окна кают были темны. Я молча указал на лодку, которую посетил днем: за качающимися ветвями плакучей ивы в окнах мигал голубоватый свет телевизора. Катер повернул налево, и его нос тут же легко стукнулся о край плавучей поверхности. Когда мотор заглох, мы услышали доносящийся изнутри взволнованный голос футбольного комментатора.
Листья плакучей ивы нежно коснулись моего лица, когда я перелезал с катера на плот. Мы постучали, и в дверях появился высокий седой мужчина в вытянутых вельветовых брюках и фланелевой рубахе.
– Мне нужна ваша помощь, пан Ярослав, – сказал археолог. – Моя подруга съела два года назад в Индии розовый плод и уснула.
Пожилой мужчина кивнул.
– А белые муравьи у вас есть?
Из-за света прожекторов в глубоких морщинах его загорелого лица залегли резкие тени.
– Они у меня на катере, и моя подруга там же.
– Тогда подождите немного, – сказал пожилой мужчина, – мне надо все подготовить.
– Как вы думаете, на муравьев подействует запись? – с опаской спросил археолог.
– Не волнуйтесь, – успокоил его хозяин плота, – я хорошо знаю повадки белых муравьев. Когда я был маленьким, отец привез их из путешествия, и одно время мы разводили их в парнике в саду нашей виллы. Мама каждое утро ходила туда за зеленым соком – чтобы получить его, она ставила муравьям граммофонную пластинку, которую отец записал во время своей первой поездки на остров, где они живут. Пластинки у меня больше нет, но я переписал музыку шамана на кассету. Иногда я ставлю ее и вспоминаю детство.
– А что вы делали с муравьиным соком? – удивился я. – Разве в Праге нужно было лечить кого-то от сонной болезни?
– Нет, но зеленый сок питательный и полезный, он повышает сопротивляемость гриппу и, кроме того, имеет приятный ванильный привкус. В детстве я каждое утро пил его на завтрак. И теперь по утрам я порой скучаю по его вкусу.
– Но как можно заставить муравьев выделить зеленый сок? – выспрашивал я, хотя и видел, что археолог теряет терпение.
– Когда зеленые муравьи отделены от остальной колонии, они тоскуют и хотят вернуться к своим собратьям, но музыка парализует их. Это вызывает у них смятение и ужас; зеленая жидкость, которую они производят, видимо, является чем-то вроде пота, вызываемого страхом. Во всяком случае, мне кажется именно так, больше я об этом ничего не знаю. К сожалению, мы скоро лишились муравьев: однажды зимой крыша парника лопнула под тяжестью снега и они замерзли… А теперь – за дело, попробую успеть хотя бы на второй тайм. – Он оглядел крутой заросший берег и сказал: – Здесь мало места, нам нужно вынести муравьев и больную наверх, на свободное пространство.
Старик скрылся в комнате, а когда вернулся, в одной руке у него был включенный фонарик, а в другой – кассетный магнитофон и туго набитый пакет. Я и археолог вошли в каюту; он подхватил террариум спереди, я сзади, и мы с трудом выволокли его на палубу. Услышав наше кряхтенье, старик посоветовал оставить террариум на палубе и нести только муравьев. Он сказал, что если пойдет перед нами с играющим магнитофоном, то тигр не развалится. В Годковичках они переносили муравьев именно так.
Читать дальше