Александр Казанцев: Острее шпаги (Клокочущая пустота, Гиганты - 1)

треугольник можно построить только на плоскости, имеющей два

измерения, и свойством такого "плоского места" будет пифагоров закон

о том, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, то нет

оснований полагать, что подобные "законы" отражают свойства

"пространственных" и "субпространственных мест" с тремя и более

измерениями, что при переходе (подъеме) от плоскости к объему (кубу,

параллелепипеду или другой пространственной фигуре) диагональ, скажем

куба, возведенная в третью степень, будет равна сумме других

отрезков, укладывающихся в эту фигуру (сторон куба) в третьей

степени. И еще меньше оснований полагать, что при переходе к

"невообразимым фигурам" четырех и больше измерений можно найти

целочисленное решение для четвертой степени одного отрезка, равного

сумме двух других отрезков в четвертых степенях каждый. Для

необоснованности подобных предположений достаточно доказать, что

целочисленных решений нет, скажем, для биквадратов, что и будет общим

доказательством отсутствия целочисленных решений для

"пространственных" и "субпространственных" фигур вообще.

Нерешаемость в целых числах уравнения с разложением числа в

четвертой степени на два слагаемых в той же степени безупречно

доказана Пьером Ферма с помощью его "метода спуска", а для третьей

степени спустя столетие Эйлером. В наше время с помощью

электронно-вычислительных машин доказана подобная нерешаемость для

всех чисел до многих миллионов с показателями от 3 до 100 000, что,

по мнению Ферма, доказывать уже не требовалось, поскольку для

четвертой степени это доказано и для третьей степени тоже удалось

доказать, подтвердив тем, что "вероятностные кривые Ферма"

расходятся.

Закончив описание своего "метода подъема", Пьер Ферма дописал:

"Если предложенное доказательство, основанное на противопоставлении свойств "плоских" и "пространственных" и "субпространственных" мест, покажется тем, кто прочтет эти строки, удивительным, то это отразит и мое собственное отношение к найденному доказательству, суть которых в "вероятностных кривых"*.

_______________

* Математики, предполагающие, что Ферма ошибся в своем

доказательстве Великой теоремы и она простыми средствами якобы

недоказуема, могут отыскать "ошибку" и в приведенном здесь

"ГИПОТЕТИЧЕСКОМ" "методе подъема", учтя, однако, при этом как его

"литературную условность", так и математическое значение упомянутых

"вероятностных кривых", которые, очевидно, должны отражать

поддающуюся экстраполяции закономерность. И не забыть при этом

корректность практической проверки доказательства.

Пока Пьер Ферма писал, песок в песочных часах успел пересыпаться. Баронесса куталась в принесенный платок, хотя от горевшего камина несло жаром. Ничего не поняв в появляющихся под гусиным пером строчках, она отвернулась, что избавило ее от того, чтобы видеть глаза гостя. А он, аккуратно сложив написанную бумагу, спрятал ее в карман камзола:

- Итак, сударыня, выразив свое заветное желание, как вы того пожелали, я искренне благодарю вас за перо и бумагу.

- И за вино, - хрипло напомнила Орлетта, одержимая теперь лишь стремлением овладеть "страшным", как ей казалось, документом.

- И за вино! - подхватил Ферма, залпом выпивая бокал.

Перстень звякнул, когда Ферма поставил бокал на стол. Ферма вынул его и передал баронессе:

- Теперь, если позволите, сударыня, я предпочел бы отдохнуть в комнате, которую вы мне укажете.

- О боже, что я сделала! - не удержалась от возгласа Орлетта и, спохватившись, добавила: - Ах, нет, нет, метр! Я до сих пор не позаботилась о вашем отдыхе. Камердинер заменит меня и проводит вас. - И она с таким отчаянием позвонила в колокольчик, словно это должно было спасти и ее и гостя.

Все тот же шаркающий ногами слуга в парадной ливрее появился в дверях и, поняв знак госпожи, сделал Ферма жест следовать за собой.

Ферма невольно зевнул, упрекнув себя в неучтивости. В голове у него шумело (какое крепкое вино, сразу бьет в голову!), и он, нетвердо ступая, пошел следом за слугой, отвесив готовой разрыдаться, смертельно бледной баронессе прощальный поклон.

Это был последний поклон великого математика XVII века Пьера Ферма!

Через час его не стало...

Орлетта с гулко бьющимся сердцем, со свечой в руках на цыпочках подошла к двери отведенной Ферма комнаты и некоторое время прислушивалась. Потом вошла в нее, готовая объяснить свое появление заботой о госте, а в глубине души надеясь, что перстень за годы "выдохся" и Ферма просто спит. Но он лежал на кровати, не раздевшись. Орлетта потрогала его руку и отдернула свою, ощутив мертвящий холод.