Н Ляшко: Стена десятых

Всем досталось по кусочку-и хлеба нет. Ребята облизали губы, пощелкали языками-эх, жалко, что мало!!! - и потянулись к шлему. Каждый старался примерить его, иные приосанивались в нем и, как ораторы на митингах, поднимали руки:

- Товарищи-и-и!

В разгар примерки Витька украдкой вынул гривенники и зазвенел ими в ладонях:

- А вот еще что! А сот еще что!

Он подпрыгивал и, раздразнив ребят, разжал ладони:

- Во, новые...

- Ну-у? Без орла?

- Глядите, с серпом-молотом, с "пролетарии"...

Ребята пробовали гривенники зубами, упивались их блеском, звоном, и у кого-то вырвалось:

- Вить, игранем?

Витьку будто на воздух подняло. Он забыл о шлеме, об отце и выпрямился:

- Айда!

Ватага устремилась на площадь. Витькин приятель, Гаврик Решетов, осколком камня начертил у сараев квадрат.

- Конайсь, денежные! Ставь!

О стену ударился медный царев пятак и, отлетев, упал за квадратом.

- Эх, промазал!

И второму, и третьему мальчишке не повезло. Четвертым был Витька. Он взволнованно потер пятак о штанину, на счастье пофукал на него и размахнулся. Пятак описал дугу и звякнул в квадрате о медяшку.

- Есть!

- Вот удача!

Ребята ахали, в упоении лепетали советы и, как бы помогая друг другу, сгибались.

- Говорил, вправо бей!

- Вы что тут делаете?! - грянуло над ними.

Они расхватали с кона деньги и уставились на седого Гудимова:

- А что?

Старик остановил взгляд на Витьке и указал на шлем:

- Это откуда у тебя? Ага-а, Семка приехал, так ты на радостях в пристенок играешь?

- А что?

Старик метнулся к ребятам и поймал Витьку:

- А вот что, пиголицы! Идем к Семке, он тебе пропишет этот пристенок. Да не вырывайся! Где твоему батьке в руке дырку сделали и в ухо глуж)ту загнали? Не здесь?

А где сорок человек наших полегло? А Володька где мой?

А? Тебя, негодный, спрашиваю? Идем...

Витьке представилось, как старик сдаст его Семке, как тот взглянет на него. Он обмяк и взмолился:

- Дядя Гудимов, не надо... Пусти, не говори Семке.

Лучше уж отлупи меня, а Семке не надо... Это я так, я знаю, дядя...

Гудимов надвинул ему на нос шлем, обморгал выступившие слезы и погрозил:

- В другой раз чтоб ни-ни-ни... Мы памятник тут поставили, мы в праздники со знаменами сюда приходим, а вы трескотню заводите... Тут, не стена это, тут...

Ребята переводили глаза с морщинистого лица Гудимова на его толстый палец, с пальца на стену. Стена была серой, обычной. Время стерло с нее царапины, общелканный пулями цемент выветрился и местами обнажил камни...

Слушая старика, Витька ощутил под собой плечо Семы и холод его винтовки в руке, увидел качающиеся в тумане головы отрядов, увидел эти сараи, эту стену, какими они были тогда, в ту ночь. Спине его стало зябко, и он заторопился к заводу.

1926-1927 гг.