Татьяна Гуркало: Разные точки зрения

А еще оказалось, что мама когда-то уговаривая своего бестолкового сына остаться на Тишодэ, все-таки соврала. Пожалела его больное самолюбие. Младшие вовсе не означает, что планеты присоединились к Крылатому Королевству позже. Младший на самом деле практически синоним несовершеннолетнего. Отношение старших к младшим во многих вещах соответствует отношению взрослого к ребенку. Но…

Но следует признать, что именно это его и спасло. Луна имела право говорить за него. Ник мог ему помогать, не спрашивая нужна ли ему помощь. Все вокруг могли спокойно вмешаться в его дела и не дать подохнуть на том возвышении, ничего при этом в своих законах не нарушая. А еще вполне заслуженного на его взгляд наказания так и не последовало. Наверное, сочли, что он сам себя уже наказал, а жестокого отношения ребенок не заслуживает. Так что, ему ли жаловаться?

Нужно хоть раз в жизни засунуть свое больное самолюбие куда-нибудь подальше и смиренно принять все, что преподнесла судьба. Восстановить память. Выучить заново основы. Получить пилотские карточки, без которых в гонках нельзя участвовать, будь ты даже величайшим из великих. Вернуться в Глубину и попытаться принести пользу обоим работодателям, попутно чему-то полезному научившись. А дальше. А дальше бывают ведь и старшие признанные. Они гораздо выше на местной социальной лестнице, чем старшие рожденные. Есть к чему стремиться.

Стас осторожно тряхнул головой, убеждаясь, что боль прошла, улыбнулся своему немного замученному отражению и бодро зашагал к выходу. Пилотские карточки первоочередная задача. Иначе здесь от скуки подохнешь.

Кеншин сидел на стуле, гордо вскинув голову и наблюдал, как адмирал Шутейко читает его прошение об отставке. Три года он уже отлетал. Имеет полное право уйти в гражданский флот. Да куда угодно имеет право уйти, было бы желание.

Но вот то, что прошение каким-то образом попало в руки этой женщине, откровенно напрягало. Какое ей дело до рядовых пилотов?

- Вы приняли окончательное решение? - спросила Шутейко, нацепив на лицо поощряющую улыбку.

- Окончательное, - уверенно сказал Кеншин.

- Зря, у меня есть для вас очень интересное предложение. Может, выслушаете?

- Можно.

Почему бы не выслушать? Это ведь ничего не изменит?

Или изменит?

Или…

- Я могу вам задать два вопроса? - спросил Кеншин.

Задавайте.

Адмирал понимающе улыбнулась. Думает, что знает, о чем он спросит. Ну-ну.

- Тогда первый. Почему ни одна медицинская проверка не выяснила, что ваш сын тишодец, а следовательно по куче параметров самый настоящий мутант?

Шутейко хмыкнула и окинула Кеншина заинтересованным взглядом.

- Почему? - она нехорошо улыбнулась. - Потому что я одной очень влиятельной на то время персоне сказала кто его отец и сумела доказать, что со мной лучше договариваться по-хорошему. После этого высокая комиссия признала Стаса больным очень редким неизлечимым, но не заразным заболеванием.

- А в чем разница? - заинтересовался Кеншин.

- Всего лишь в определении и в отношении людей. Неизлечимо больных жалеют. Мутантов боятся и ненавидят.

Кеншин кивнул. Если подумать, то это уже прецедент, после которого любого тишодца по первому его запросу придется признавать неизлечимо больным. Может рассказать смазливому комдору о такой возможности? Он обязательно найдет ей применение. Но это потом, когда-нибудь, а сейчас…

- Зачем я вам?

- Это твой второй вопрос? - уточнила адмирал.

- Да.

- Зачем… Интересный вопрос, если подумать. На самом деле, мне понравилось то, что ты при свидетелях набил морду своему непосредственному начальнику. За дело набил. Полностью осознавая возможные последствия. Люблю смелых мужчин.

- Понятно.

Ничего на самом деле не понятно. Очень странная женщина и ее предложение наверняка будет не менее странным. Как там говорил тот тишодец?

Весело же будет!