Константин Мзареулов: Хорек в мышеловке

Затем в ходе операции «Ковчег» Комов встретил еще одного потенциального посредника — Малыша, однако сознательно сорвал намечавшийся Контакт. Причина очевидна: Комова интересовала исключительно связь со Странниками, тогда как на Ковчеге живут существа, которых Странники изолировали, а потому и Комов не собирался способствовать их общению с другими цивилизациями. С этой целью он с самого начала взял исключительно жесткий тон при общении с Малышом. Прекрасно зная характер Глумовой, Резидент рассчитал абсолютно точно: возмущенная столь неэтичным отношением к ребенку, Суок совершила известную хулиганскую выходку, на неопределенный срок исключившую любые контакты между людьми и ковчегианцами.

Крайне негативную роль сыграл Комов и в истории с метагомами. Нельзя исключить, что именно он — явно или косвенно — управлял действиями Наследника Тутти с целью преждевременного разоблачения Homo Ludens. В разгар этой работы Мировой Совет поставил Комова во главе сектора КОМКОНа-2. Для фигуры его уровня такое назначение выглядит слишком мелким, но Комов охотно согласился. Крайне сомнительно, что он хотел собственноручно разобраться с люденами, или надеялся войти в руководство Вышестоящей Организации. Руководители Тайной Коллегии все равно не признали его своим и на заседания не приглашают. Однако, в итоге КОМКОН-2 признан потенциальным источником утечки секретной информации, а потому практически был выведен из иерархии Вышестоящей Организации. Тем самым произошло выгодное лишь ВСЦ-ИВУ ослабление земных спецслужб.

Выводы:

Можно считать доказанным, что Геннадий Комов, президент КОМКОНа-1 является искомым Резидентом по крайней мере с 30-х годов. Для подтверждения, либо опровержения подобных подозрений следует осуществить доскональное обследование его физико-биологических параметров по специальной программе «Пришелец-90». Предлагаю Тайной Коллегии, либо одному из ведомств немедленно выйти с подобным предложением на соответствующую комиссию Мирового Совета.

Конец файла

Охота, отнявшая столько сил и времени, завершилась. Однако не было ни малейшего удовлетворения, а только горечь и обида. Не на Резидента, нет, скорее на нечто большее. В конце концов Комов искренне и некритично верил суперразуму, а потому ревностно служил делу, которое считал правым. Возможно, он не ошибался, но мы исполнили свой долг как могли и как считали нужным. Так уж устроена эта Вселенная — правда многолика и хорошо замаскирована, а раскрывается лишь спустя много поколений. Как обычно, потомкам предстоит разбираться, кто был прав, после чего исправлять ошибки пращуров.

Совсем иначе восприняли мы ту подлую шуточку, которую с нами сыграла родная мамка-Природа. Не слишком приятно узнать, что рядом вдруг возникло новое племя — существа, внешне от нас неотличимые, но по сути своей более совершенные, умные и могущественные. Понятное дело, никто из нас не виноват в собственной анахроничности, и моя реликтовость — результат случайного сочетания генов. Рано или поздно такое должно было случиться. Эволюция не считается с чувствами шашек, расставленных на большой клетчатой доске. Правила игры просты до гениальности идиота: кому-то посчастливится выйти в дамки, но подавляющее большинство будет съедено. На смену австралопитекам пришли питекантропы, на смену неандертальцам — кроманьонцы. А теперь вот и Homo псевдоразумному наступает lupus est.

Поначалу казалось, что отныне и до окончательного нашего вымирания, как вида, людей будет точить комплекс вселенской неполноценности. Они (то бишь метагомы) владеют телекинезом и телепортацией, а мы никогда этому не научимся. Мои потомки, подобно Странникам, обречены слоняться между галактическими скоплениями лишь по старинке, в чреве звездолетов, а внуки Тойво Глумова или Дани Логовенко смогут мгновенно перемещаться в любую точку бесконечности. Наверное, впервые я перестал жалеть, что не обзавелся детьми.

Впрочем, я не стал обращаться к кибермедику или, тем более, к профессору-психотерапевту. От хандры же избавился на десятый день после Большого Откровения, то бишь вечером накануне чрезвычайной сессии Мирового Совета. Мысль была простая, но толковая: «В конце концов можно ведь с комфортом путешествовать на эпсилон-Д-кораблях!» Потом уже я стал развивать эту философию: мол, мы же не завидуем птицам, которые умеют летать, натужно размахивая оперением — не завидуем потому, что люди гораздо быстрее, дальше и выше делают то же самое при помощи птерокаров и авиеток. На душе сразу стало легко.