Филип Дик - Гончарный круг неба

— И как ты теперь себя чувствуешь, Джо Фернрайт? — поинтересовалась Мали. — Теперь, когда ты понял, что наделал и в чем виноват?

— Что ж, — ответил Джо. — Я предлагаю следить за ежечасными сообщениями. — Даже он сам чувствовал, насколько жалкими были эти слова; его голос растворился в тишине. Потом все трое молчали, пока не добрались до пристани плавучей базы, где Виллис пришвартовал лодку.

— Ежечасные сообщения, — сардонически усмехнувшись, повторила Мали, когда они поднялись на причал. Яркие огни испытательной площадки сияли вокруг наподобие окисленного олова, придавая Мали и Виллису неестественный вид, будто они странным, жутким образом превратились в неких демонов, выходцев с того света. «Или, — мелькнула у Джо дикая мысль, — как будто я их тоже убил, и теперь это трупы. Впрочем, робот не может быть трупом. Это просто игра теней, и потом, я устал».

Джо еще никогда в жизни не был так вымотан; поднимаясь, он тяжело глотал воздух, чувствуя боль в легких. Словно усилием мышц пытался вынести Глиммунга на себе из моря в безопасное место.

Если бы он мог это сделать...

— Интересно, как Глиммунг впервые обратился ко мне, — сказал Джо, чтобы сменить тему разговора. — Я сижу в своем кубике, делать мне нечего, а почтовый ящик ярко освещен. Я нажимаю кнопку, и вдруг по патрубку...

— Смотрите, — спокойно перебила его Мали. Проговорила она тихо, но в голосе прозвучал металл. И показала на воду. Джо подсветил. — Это пена. Пена от битвы под водой. Гнуммильг пожирает Глиммунга. Черный храм поглощает Хельдскаллу. Это конец Амалиты и Борели. Это конец Глиммунгу. Ничто не уцелеет, все скроется под водой. — Она отвернулась и продолжала подниматься на палубу.

— Тише, — сказал робот. — Я слышу звонок. Это официальный звонок мистеру Фернрайту. — Робот прислушался. — Это личный секретарь Глиммунга. Она снова хочет поговорить с вами. — У робота на груди открылась дверца и выдвинулся телефон. — Снимите трубку.

Джо протянул руку. В ладонь будто легла пудовая гиря и оттянула руку вниз; Джо с трудом поднял трубку достаточно высоко, чтобы слышать.

— Мистер Фернрайт? — зазвучал спокойный, уверенный женский голос. — С вами вновь говорит Хильда Рейсе. Глиммунг у вас?

— Скажи ей, — приказала ему Мали. — Скажи ей правду.

— Он на дне Маре Нострум, — выдал Джо.

— Это точно, мистер Фернрайт? Он на дне — я вас правильно поняла?

— Он нырнул в Преисподнюю. Совсем неожиданно. Никто из нас не ожидал этого.

— Я не уверена, что правильно все поняла. — Мисс Рейсе явно нервничала. — Вы, кажется, хотите сказать, что...

— Да! Он сражается там, в глубине, — повысил голос Джо. — Я уверен, что в конце концов он выплывет. Он передал, что будет посылать ежечасно сообщения. Так что не стоит особо волноваться.

— Мистер Фернрайт, — сухо проговорила мисс Рейсе, — Глиммунг посылает ежечасные послания только когда он в беде.

— Гм-м, — смог выдавить Джо.

— Вы поняли меня? — резко переспросила мисс Рейсе.

— Да! — каркнул Джо.

— Он ушел в глубину сам — или его уволокли?

— В некотором смысле и так, и эдак, — объяснял Джо. — Видите ли, была схватка... — Он жестикулировал, пытаясь подобрать нужные слова. — Схватка между ними. Но Глиммунг решительно выглядит сильнее. Он положит его на лопатки... или на крылья?..

— Позволь, я поговорю сама. — Мали выхватила у Джо трубку. — Это мисс Йохос. — Она молча слушала. — Да, мисс Рейсе, я знаю. Да, это я тоже знаю. Что ж, как считает Фернрайт, он может вернуться с победой. Мы должны верить, как сказано в Библии. — Она опять долго слушала. Потом обернулась к Джо, прикрыв рукой микрофон. — Она хочет, чтобы мы передали Глиммунгу послание.

— Какое послание? — спросил Джо.

— Какое послание? — сказала Мали в трубку.

— Никакое послание ему не поможет, — заметил Джо Виллису. — Мы ничего не сможем сделать.

Он отчетливо чувствовал свое бессилие — острее, чем когда-либо в жизни. Ощущение близости смерти, которое преследовало его в периоды депрессии, разрасталось; он ощущал, как у него деревенеют внутренности, сердце, нервы. Сознание вины окутывало, как причудливый атласный плащ. Стыд в обнаженном, почти архетипическом виде, — будто он заново переживал стыд Адама, первое чувство греховности перед лицом Бога. Это была ненависть к себе, к ничтожности собственных поступков: он поставил под угрозу своего благодетеля — и всю планету целиком.

«Я — Иона, — подумал Джо. — Календы правы; я появился здесь, чтобы погубить планету своим присутствием. Глиммунг не мог не знать... и все же привез меня сюда. Возможно, просто ради меня: я в этом нуждался. Господи! Вот он, конец! И вот как я отблагодарил — убийством».