Яна Дубинянская: Гаугразский пленник

У дядьки Роба тоже, причем гораздо, глубже. Он иногда такое может сказануть… потому ему и полагается постоянный Медик. То есть вообще-то Психиатр.

И еще эта Медсестра. Она шастает за нами по всем комнатам, точь-в-точь Воспиталька. Раньше мы с дядькой и поговорить нормально не могли. Но потом я придумала: скачала у папика себе на персонал списанную Секретаршу, беру ее с собой и элементарно замыкаю их друг на друга. Еще не было случая, чтоб не сработало!

— Ты тренировалась? — спросил дядька Роб, как только мы с ним обосновались на кухне.

— Чуть-чуть, — честно призналась я. — Скучно. Ни фига не выходит.

— Не выдумывай. У тебя все должно выходить! Ты же первая дочь в семье.

Это один из дядькиных пунктиков. Безобидный, вполне можно стерпеть. Хотя поначалу с трудом получалось не обхохотаться. Первая дочь в семье! В какой, спрашивается, семье?! Папик заметил мое существование только после гибели мамы и с тех пор усердно мне его усложняет, восторгаясь собственным благородством. А я прекрасно знаю, как я у них получилась. Об этом четко сказано в рекламном довеске к моей интерьерной заставке.

Но дядьке Робу, хоть он и классный, ничего такого не объяснишь. Он вообще считает, что мама жива. Что она где-то там, на Гаугразе. Эту его заморочку вынести гораздо труднее, но я привыкла. И давно уже не пытаюсь ему втолковать, что никакого Гауграза нет.

У него психоблокада. Он не помнит о взрыве.

— Ладно, ладно, не ленись. Давай пробовать. Не забыла? — Последнее он сказал насчет артефакта. Разумеется, кто бы сомневался; не зря ж я возвращалась на целых три уровня.

Дядька Роб сам когда-то подарил его маме, давным-давно, но она мне рассказывала. Он висел у нее на персонале: это сейчас артефакты не принято светить в приличном обществе, а тогда считалось круто и модно, жаль только, что с браком, без камня. Дядька тоже об этом жалеет, но в другом смысле. Типа камень должен был аккумулировать какие-то древние магические силы… может быть, именно из-за его отсутствия у меня и не получается…

Что именно должно получиться, я так и не вникла. По-моему, дядька Роб и сам смутно себе представляет. По его просьбе я цепляю артефакт за ворот комба. А что, прикольно, только крючок царапает шею.

— Сосредоточься… закрой глаза. И просто постарайся услышать. Все равно кого, главное, чтобы у тебя хоть раз получилось. Это может быть точка, а может, и сразу веерка… не важно. Главное — установить связь. А дальше намного проще, дело техники. Не верю, что теперь никто туда не выходит. Что нет Коридоров… не смешите меня. В мое время тоже считалось, что ничего подобного нету. Глобальному социуму так легче жить… Аська!!! Ты не стараешься! Можно подумать, я заставляю тебя рушить стены! Или тебе кажется, мы тут занимаемся ерундой?! По-твоему, кто-нибудь еще почешется разыскать твою маму?!!…

Я вздрогнула, крючок соскочил с ворота, и артефакт брякнулся на край стола. С дядькой Робом бывает. Когда он вдруг срывается с катушек, начинает кричать, сжимать огромные кулачищи и мерить комнату шагами, а я не знаю, плакать мне или размыкать Медсестру. И болит голова, у меня же психоблокада, а когда он говорит такое, я все равно вспоминаю, не могу не вспомнить…

Почему она не села в капсулу? Что она там забыла?! Почему?!!…

Артефакт лежал на самом краешке стола, свесив с белого пластика одну из маленьких подвесок с зеленым камешком. Ненавижу. Ненавижу, потому что он — оттуда, с несуществующего больше Гауграза, где…

На самом краю. Если как следует сосредоточиться… сфокусировать взгляд на серебряной искре в пустой вдавленной ямке… на фига оно мне нужно?… а просто так.

Сдвинулся с места. Прополз полсантиметра. Свесил за край еще одну ложноножку-подвеску.

И коротко звякнул на полу.

2004-2005