Всеволод Ревич: Перекресток утопий (Судьбы фантастики на фоне судеб страны)

Вообще-то я не вижу ничего плохого в жанре чудесных приключений, хотя, повторяю, предпочитаю называть такие вещи фантазиями или фантастическими сказками. Между прочим, определение совсем не индифферентно к содержанию. Я даже полагаю, что у нас есть собственные традиции в этом жанре и только плохое знакомство с классикой понуждает наших авторов плестись в хвосте у гаррисонов. Приведу в пример рассказы В.Ф.Одоевского и И.С.Тургенева. Неприемлемый для партийной критики оттенок мистики в этих рассказах легко снимается, зато остается превосходный стиль, богатый язык, умение через потусторонних посредников передавать натуральные картины отечественной жизни. Я даже думаю, что в нашем искореженном мире жанр, который находится в таких же перекрученных отношениях с действительностью, не только имеет шансы на успех, но и может поставить себе дерзкую задачу - вырваться на первое место, оттеснив "твердую", как выражаются некоторые критики, научную фантастику, чей золотой час, не исключено, уже позади. И, может быть, я, сам того не подозревая, ставил ей памятник? Четверостишие Гейне, как нельзя лучше отражает нынешнюю путаницу в головах, общественных институтах, конституциях...

Весь мир на голове стоит. Мы ходим вверх ногами. И не один стрелок убит В лесу тетеревами.

Да, может быть, мудрая сказка как раз окажется наиболее подходящим жанром в этом перевернутом мире, чтобы, повторю еще раз, возродить те ценности, за которые некогда сражались витязи-шестидесятники и которые не обесценились, не потерялись. Может быть, именно с помощью увлекательной сказки эти ценности снова начнут задерживаться в лабиринте извилин у молодых людей, находящих время, чтобы оторваться от компьютеров для чтения хорошей книжки. Находят же они время для чтения плохих. Иначе гибель, иначе убитые стрелки так и останутся лежать в лесу. Впрочем, тетеревов я хотел бы сохранить тоже.

* Может быть, ничто не доказывает нашего обезьянничества так, как этот уродливый, звучвщий совершенно не по-русски термин, прочно утвердившийся на книжных обложках. По-английски это слово означает фантазия. Чем плохо?