Сергей Фрумкин: Рожденный Светом

– Если транспортные корабли уйдут вместе с «Росой», у «Росы» останется шанс сбежать от Ранопуса?

– Гим... – Ригита, с нарастающим страхом глядя на товарища, покачала головой. – Как можно сбежать из недр настоящего солнца?!

– Но в принципе это возможно?

– Что возможно, что?

– Подойти к кораблям-транспортникам, внедриться в программу управления и перебросить и себя, и грузы внутрь Ранопуса?

Ри не ответила, а только медленно-медленно качнула головой сверху вниз.

– Готовьте грузовики! – сказал Гим ректору. – Загружайте свое снадобье, переправляйте его в зону переброски. Остальное – наша забота!

– Хорошо, – сказал ученый.

– Что случилось? Почему ты приказала мне сесть? – Ин спускалась по трапу «Росы», приземлившейся по распоряжению Ри в основной посадочной зоне Центра. Амазонка была вооружена всем, что нашла в корабле Ригиты и смогла унести с собой: шпагой, излучателем и поляризатором. У трапа ее ждали Ри, Гим, ректор и еще несколько ученых, топтавшихся за спиной своего шефа. Увидев незнакомых людей, Ин на мгновение приостановилась, но тут же, лихо тряхнув головой, пошла дальше. Когда она приблизилась, Ри мрачным голосом сказала:

– Гим решил заделаться героем, а нас оставить тут за все отдуваться!

Ин вопросительно посмотрела на Гима, а тот в изумлении уставился на Ри.

– Ученые подготовили корабли с грузом, – продолжала Ри. – Чтобы телепортировать их, в качестве наводящего механизма можно использовать «Росу», но в этом случае кому-то придется пожертвовать жизнью и сгореть вместе с лайнером в сердце Ранопуса. Гим почему-то решил, что этим кем-то может стать только он.

– Неужели, Ри, ты... – опешил сержант.

– Подождите, не так быстро! – сердито фыркнула Ин. – Так получилось у вас что-нибудь или нет?

– Познакомься. – Ри указала на ректора. – Господин Вилиар Пиронт, ректор Центра. Согласился помочь, как только узнал, в чем мы его обвиняем. Транспортники с «лекарством» уже в пути к соплу Колокона. Но за переброску отвечают военные, а тем потребуется подтверждение Совета, которого мы никогда не получим. Так что единственная возможность спасти Ранопус – это телепортировать мою «Росу» вместе с грузовыми кораблями. Ничего другого мы не придумали. Вспыхнувшие огнем глаза Ин показали, что она все поняла.

– Гим? – воскликнула она. – А почему обязательно Гим? Гим не имеет никакого отношения ни к Оттору, ни к Излину! Он – случайный гость в нашем секторе! Какое право он имеет решать, кому отдать жизнь за МОЮ Родину?! За мою, а не его!

Ин говорила с такой страстной убежденностью, что Гим растерялся, не зная, что сказать в ответ. Мельком взглянув на него, Ин повернулась к Ригите, как бы показывая, что ждет решения от нее: как она решит, так и будет. Торопливо, словно боясь, что ее прервут и не дадут договорить, Ин заговорила снова, лихорадочно подыскивая слова, которые должны были убедить Ри в том, что она права:

– Я всю жизнь прожила на Отторе! Оттор – мой дом, мой мир, мой народ, МОЯ боль, МОЯ душа! Я и Оттор – одно, и никто не вправе запретить мне исполнить священный долг, ради которого, может быть, я и рождена! Никто не имеет права решать за меня, как и когда мне уйти! Это мое дело, понимаете, только МОЕ!

Ин уже почти кричала, в глазах ее стояли слезы. Она умолкла, беспомощно глядя на стоявших перед ней людей. Ей не удалось никого убедить! Ри смотрела себе под ноги, как будто вовсе и не слушала ее, лицо Гима было сурово и непроницаемо, ученые смотрели на нее с удивлением.

– Я прошу вас! – умоляюще воскликнула Ин, не зная, как их заставить понять ее и позволить ей лететь, – то ли броситься перед ними на колени, то ли пригрозить оружием. – Если полечу я, ваша совесть будет чиста. Но если вы – я не смогу жить дальше, понимая, что могла сделать то, ради чего была рождена, но не сделала! Для вас это – акт самопожертвования, а для меня – смысл жизни! Пожалуйста, не лишайте меня этого счастья! Пожалуйста, позвольте мне самой решить, жить дальше или уйти с честью!

Взгляд Ин перебегал с одного лица на другое в поисках поддержки. Но такой молодой, красивой, живой была эта девушка, что не хотелось и думать о ее гибели, пусть даже во имя высокой идеи. Не может быть во Вселенной такой идеи, ради которой должно погибнуть такое юное прекрасное создание.

Ри подняла голову. По ее лицу было видно, что она приняла какое-то решение. Да, она его приняла. Но не страстный порыв привел ее к этому решению, нет, она смотрела на вещи трезво, а положение требовало от нее поступить так, как, возможно, при иных обстоятельствах она ни за что бы не поступила.