Ю Венина: День рождения. Удивим гостей

В одном дому, на кухне на обычной,
Стояли холодильник и плита.
И в силу обстоятельств иль привычки
Супружеской считалась та чета.
Такие разные, но кое-как ужились,
Не ссорились и не вступали в спор.
Но, как у всех, претензии копились
И вылились однажды в разговор.
«Как можно быть всегда таким холодным? —
Решилась вдруг плита заговорить. —
Стоишь, как истукан, всегда голодный,
И думаешь: чем брюхо бы набить?
Бесчувственный! Меня понять не можешь!
И жар моих конфорок оценить!»
А холодильник: «Ты мне душу гложешь!
Зачем такою вспыльчивою быть?
Лишь стоит спичку близко поднести,
Ты распаляешься до белого каленья.
Кастрюли – ладно. Ну а я? Прости,
Но на исходе всякое терпенье.
Конфорка – пусть. Но если б только две!
Ведь ты включаешь сразу все четыре.
А как зажжешь духовку – тут уж мне
Нет места ни на кухне, ни в квартире!»
Так слово за слово – и ссора получилась,
И от развода уж на волосок.
Как знать, быть может, так бы и случилось,
Но тут раздался чей-то голосок:
«Друзья, остановитесь! Ни к чему
Хорошему вы эдак не придете!
Подумайте, ведь вы по одному
Ни месяца, ни дня не проживете!
Ужель вы до сих пор не замечали,
Как хорошо друг друга дополняли?»
Кто говорил – то неизвестно мне,
Возможно, табурет, а может – люстра.
Лишь тем я удовлетворен вполне,
Что фраза эта возродила чувства!
Не забывай ни днями, ни ночами:
Важны, что с тещей, что с женою, что с друзьями,
Взаимовежливость, взаимоуваженье,
Ну и, конечно же, взаимодополненье.

Однажды по весне, едва снега сошли
И первые цветочки расцвели,
Хомяк, что зиму пережил с трудом,
Решил к другой готовиться с трудом.
Лишь солнышко деревья осветит,
Он в поле за колосьями спешит
И столько зерен за щеки набьет,
Что до кладовки чуть живой дойдет.
И так весь день, а на вечерней зорьке
Валится от усталости у норки.
С сородичами стал он черств и груб,
Не посещал мужской хомячий клуб
И к хомячихам в гости не ходил,
Он занят был: копил, копил, копил...
Все лето он зерно таскал,
Почти не ел, не пил, не спал
И исхудал сильнее, чем зимой.
Однако зерна – до последнего – домой.
Все – на зиму, все – впрок.
Но вот итог:
Он так старался, что припасами забил
И кладовые, и нору, где жил.
И сам в нее при этом не убрался,
И ночевать на улице остался.
К несчастью, как-то в сентябре мороз
Ударил ночью – хомяк замерз.
Забыв себя, копить добро —
Возможно, вовсе не грешно.
Но хомячок... помни о нем
И наслаждайся каждым днем!

По утру встрепенувшись для порядку,
Чирикнув строго на жену и на детей,
Не тратя времени на душ и физзарядку,
Покинул гнездышко родное воробей.
Он очень-очень сильно торопился,
Но все равно совсем не успевал.
На летнюю эстраду он пробился,
Проезжий кенор там концерт давал.
Что ж, опоздал, но пару трелей слышал.
И воробей, вполне гордясь собой,
С концерта сразу полетел на крышу —
Вороны там устраивали бой.
Едва бойцы на ринге показались,
Болельщики взревели: дай ему!
И воробей чирикал, надрываясь,
Не понимая: что давать? Кому?
Не дожидаясь окончанья боя,
Хоть стало интересно: кто кого,
Вспорхнул он. Ведь собрание другое
Вот-вот начнется, как же без него?
И в диспуте о пользе человека
Успел принять участье воробей.
Потом на озеро – закладка первых веток
В гнездовье прилетевших лебедей.
И снова в город – ласточка одна
Его на именины приглашала.
Потом – на дегустацию зерна
На элеватор около вокзала.
И так весь день: спешит, спешит, спешит.
Спектакли, презентации, банкеты.
Он каждою секундой дорожит.
А жизнь проходит. Счастье, где ты?
Еще не смог на этот свет родиться,
Кто б «необъятное объять» сумел.
Тебе желаю я определиться
И не хвататься сразу за сто дел.

Наслушавшись рассказов журавля
Про страны дальние, про теплые края,
Решила желтогрудая синица
Переселиться разом за границу.
Оставила гнездо и лес родимый,
Вспорхнула вслед за стаей журавлиной
И со всех сил, стараясь не отстать,
Упорно стала крыльями махать.
Опустим трудности и тяжесть перелета,
Отметим лишь, что, если б не забота
Тех журавлей о нашей героине,
Она погибла б где-нибудь в пустыне.
Но – так или иначе – кончен путь,
Синица наша хочет отдохнуть.
Ан – нет, друзья мои, не тут-то было...
Того, что поклевать она любила,
Там и в помине нет, а то, что есть,
Синица попросту не в силах съесть.
На родине комариков ловила —
А тут комарик ростом с крокодила.
Кусочки сала там у форточек висят —
Тут нету форточек, и сала не едят.
И в птичье общество ее не принимают,
Вниманьем кавалеры обделяют,
И новостей никто не принесет,
И солнышко нещадно так печет...
Вот так, страдая от бескормицы и зноя,
Синичка правило усвоила простое:
Как ни велик и чуден белый свет,
Милей родного леса места нет!
О том, что хорошо там, где нас нет,
Врут беззастенчиво уже немало лет.
Тебе желаю, чтоб всего добился
Там, где живешь и где родился.