Эйдан Гарфилд - БДСМ по вызову. Часть I

– Ты там не скучай, малыш. Ты должен всё это знать. Ещё немного и мы перейдём к практике.

Она наклонилась ко мне так, что я чувствовал её жаркое дыхание. Она втянула воздух носом:

– Ты вкусно пахнешь, мой малыш.

– Спасибо, Госпожа.

Долорес выпрямилась и продолжила:

– После сеанса шибари веревку при необходимости нужно просушить и убрать в закрытое, проветриваемое помещение – повесить собранную большими кольцами и периодически проворачивать, чтобы не запоминался излом. Для избавления от микробов ее можно слегка обжечь (джутовую) или прогреть в духовке на низкой температуре (шелковую). Стирать веревку – только в случае крайней необходимости. Если ты чувствуешь, что веревка стала сухой, то можно вновь смазать ее маслом. Однако если ты будешь связывать часто и по обнаженному телу, то умасливать веревку вам вряд ли придется – кожа по всему телу выделяет понемногу жиров. А если ты будешь пользоваться веревкой вдвоем с постоянным партнером, то ее нет смысла обеззараживать каждый раз. Если же будешь собираться на урок или групповой сеанс, где веревки общие, и планируешь раздеваться, есть смысл прихватить собственный комплект.

Долорес замолчала. Потом посмотрела на меня строгим взглядом:

– Понятно?

Я с трудом сглотнул слюну:

– Да, Госпожа.

– Хорошо, малыш.

Она встала с меня и взяв верёвки, связала мои руки в районе запястий замысловатым узлом.

– Что чувствуешь, малыш?

– Я пока не понимаю…я…я не понимаю себя…

– Главное не бойся. А ещё не надо стыдиться. Стыд – это одно из тех ограничений, наравне с чувством вины, которое не даёт нам по-настоящему быть собой. Что постыдного в том, что ты не хочешь в постели просто обычного секса? Ты не должен стыдиться своих желаний и того, что хочешь быть по-настоящему открыт себе и своему партнёру. Если ты сможешь победить своё чувство стыда, то ты получишь настоящее облегчение, свободу. Твоё тело станет свободным и тебе легче будет наладить любой контакт. Это работает не только в постели, но и в обычной жизни. Когда уйдёт стыд – придёт уверенность, которая откроет многие двери у тебя на пути. Многие так и не добиваются успеха, потому что ограничивают себя стыдом за себя. Так и живут, зажатыми в себе. А для тех, кто смог это побороть нет ничего невозможного. Это ли не настоящая свобода?

Я внимательно слушал Долорес. Она говорила всё верно. Чувство вины и стыда часто останавливало меня. Не давало мне идти дальше, и я застревал на месте. Если бы не оно, то многое в моей жизни могло сложиться по-другому, множество путей я обрезал сам себе этой виной, которая появилась не пойми откуда, этим стыдом перед возможной неудачей.

Долорес внимательно изучала меня, всматривалась, наблюдала за моей реакцией.

– Мы должны выбить из тебя всё то, что общество вложило в тебя не для твоего блага, а только для того, чтобы ему было удобно, что бы ты был серой мышкой. Малыш мой…

Долорес замолчала. В комнате было тихо. Было слышно только как тихонечко потрескивает огонь. И ещё кое-что…. Было слышно ак бились наши сердца.

Тук-тук-тук.

Долорес через секунду словно очнулась от мимолётного сна. Она включила музыку. Тихую, спокойную и плёточкой несколько раз прошлась по моей спине:

– Это нужно для того, чтобы твои мышцы и кожа привыкли к прикосновениям. Что бы ты не боялся и доверял. Был спокоен.

Затем Долорес зажгла несколько ароматических веточек и в воздухе начали витали приятные запахи, которые перебили запах от дыма сигарет. Атмосфера в комнате говорила о том, что нечего бояться, нечего стыдиться, нечего винить себя, надо расслабиться, уйти в бессознательное, погрузиться в себя.

Долорес завязала мне глаза шёлковой повязкой и тихо прошептала мне на ухо, что бы не нарушать воцарившейся атмосферы:

– Лишившись возможности видеть твои тактильные ощущения возрастут в сотни раз.

По мне пробежали мурашки. Я вздрогнул, когда почувствовал на своём теле шероховатые верёвки. Долорес была права: перестав видеть моё тело стало впитывать в себя каждое прикосновение. Я моё сердце начало биться быстрее.

– Расслабься, малыш, расслабься, – шептала Долорес накладывая петли мне на грудь.

Становится труднее дышать. Но больше не страшно. Я чувствую, как всё большее количество хитроумных узлов покрывают моё тело, больше не давая мне возможности двигаться.

У меня были закрыты глаза повязкой, но я чувствовал так, словно видел, настолько чувствительной стала моя кожа.