Рудольф Баландин - Полигоны смерти? Сделано в СССР

Заповедные – предназначенные для охраны флоры и фауны в естественной среде обитания, служащие образцами, эталонами природных ландшафтов.

Учебно-опытные – для проведения научных исследований и обучения специалистов зоологов, ботаников, экологов, лесоводов.

За 70 лет советской власти в России было восстановлено примерно в 20 раз больше лесов, чем за тот же срок до 1917 года. Хотя лесопосадки обычно не так богаты ягодами, орехами, разнообразными растениями и животными, как природные леса.

Значительный урон лесам был нанесен при Хрущеве, когда в ряде районов слили эксплуатационные леспромхозы с природоохранными лесхозами. В результате лесное хозяйство оказалось в подчинении более мощной и богатой отрасли – лесной промышленности.

В Сибири при прокладке Байкало-Амурской магистрали лесным массивам был нанесен значительный урон не столько даже производственными работами, сколько лесными пожарами, причиной которых в подавляющем большинстве случаев является человек. Пролетая над сибирской тайгой, отмечаешь множество гарей, а также обширных вырубок вокруг поселков, рудников. Изуродованы речки, где драги перемывают массы грунта, разрабатывая россыпные месторождения полезных ископаемых…

И все-таки отношение советской власти к лесным богатствам было достаточно хорошим по сравнению с тем, что произошло после установления капитализма в нашей стране, когда лес стал источником сверхдоходов для пройдох и казнокрадов. Хотя и в СССР со временем ситуация ухудшалась. Это особенно наглядно показывает судьба кедровников.

Ныне для Европейской России кедровые орехи стали более экзотичным плодом, чем фисташки или даже кокосы. А ведь еще сравнительно недавно…

Звонкое название Кедроград некогда гремело на всю страну. Писатель Владимир Чивилихин посвятил ему несколько вдохновенных очерков. В одном из них говорилось:

«Кедроградцы заготовили в первый год сто тонн ореха. Дело это очень выгодное. Одна тонна кедрового ореха по коммерческой цене равнозначна сорока кубометрам древесины, только древесину взял – и пустошь, а орех можно брать сотни лет. На кедроградской территории со временем можно будет заготавливать пятнадцать-двадцать тысяч тонн ореха…»

А вот еще более оптимистичное сообщение: «Вновь организованный в Сибири «Кедпром» приступил к оборудованию кедрово-маслобойных заводов, устанавливаемых в первую очередь в Ново-Николаевске, Томске и Красноярске. Эти три завода смогут перерабатывать в год около 1 000 000 пудов ореха… Организованный для первых заводов сбор ореха начат 1 сентября; на имеющиеся пока средства удастся заготовить в нынешнем сезоне около 200 тыс. пуд. кедрового ореха».

Так где же все эти тонны и пуды? Где кедровое масло?

Увы, со времен этих бодрых репортажей минуло почти четыре десятка лет, а от Кедпрома нас отделяет более семи десятилетий. Но ведь где-то у нас в России по-прежнему стоят великолепные кедровники!

Сибирский кедр (ботаническое название – сосна кедровая сибирская) дает замечательные орехи. Но это дерево многие десятилетия рубили наряду с елью и пихтой для получения древесины. Сейчас над уникальной породой снова занесен топор. Пора всерьез задуматься над тем, как защитить и сохранить наше национальное достояние.

Тот, кто бывал в кедровнике, не забудет эти величественные живые колонны, взметнувшиеся на 20–30 метровую высоту и увенчанные роскошной кроной, усыпанной шишками. Российские первопроходцы Сибири – казаки – называли этих исполинов кедрами, представляя именно таким легендарное дерево Малой Азии. Оно упомянуто в Библии. В Третьей книге Царств сказано, что храм царя Соломона был обшит кедровыми досками, а свой дом он построил целиком именно из «дерева Ливанского».

На Ближнем Востоке его использовали как строительный материал: смолистая древесина ливанского кедра прочна, долговечна и ароматна, но съедобных орехов на нем нет, в отличие от сибирского… Впрочем, еще раз отметим: последний является сосной – морозостойкой, с семенами, употребляемыми в пищу и дающими ценное масло. Торжественная красота царя сибирской тайги отражена в пословице: «В сосняке – трудиться, в березняке – веселиться, в кедраче – Богу молиться».

И все-таки слишком часто люди приходили в эти великолепные леса не столько для духовного, сколько для материального обогащения, хотя рубки начали сравнительно поздно, в XIX веке, с развитием капиталистических отношений в России.